Александр Бабаков о необходимости создания единого экономического центра принятия решений

Российская экономика вместо того, чтобы обвалиться, как ожидалось почти всеми за границей, со второй половины 2022-го начала расти. Причем уже в этом году темпами, которых мы не видели лет десять.

Причины делятся на два блока. Первый – мгновенные и точные действия Президента и Правительства в марте прошлого года, а после этого ударная многомесячная работа уже по новым правилам, радикально отличающимся от прежней "либеральной матрицы". Второй блок – огромные резервы российской экономики, во многом сохранившиеся еще с советских времен.

Парадокс в том, что "экономическое чудо" 2022–2023 годов произошло при практически неизменной позиции ЦБ по денежно-кредитной политике (ДКП), ведь ее принципы и основания остались прежними.

А то, что абсолютно все положительные результаты были получены за счет исключений из этой ДКП – начиная непосредственно с введения реального валютного контроля в феврале–марте прошлого года и увеличения реальной денежной массы почти на 25%, – этот факт остался почему-то в тени. И даже наоборот, либеральная риторика, не моргнув глазом, приписывает основные лавры именно "жесткой денежной политике".

В стране реально существует "экономическое двоевластие". Мы добрались до главного вопроса: какие принципиальные цели необходимо ставить перед страной и экономикой?

Наш экономический потенциал на сегодня совершенно не адекватен военно-политическому весу страны и политическому весу Президента. Этот разрыв надо закрывать в кратчайшие сроки и самыми решительными методами.

"Сбалансированные" темпы роста в 1–1,5% – путь в никуда. Если нынешние тренды сохранятся, через несколько лет нас обойдет Индонезия, через лет 8–10 – Вьетнам. Соответственно, будет таять и наш военно-политический вес, как и демографический.

ЦБ оперирует спорным тезисом "спрос резко вырос", потому надо повышать ключевую ставку, "ограничивая потребление". Спрос, действительно, вырос сравнительно с низкой базой 2022-го (+11% за девять месяцев год к году). Но относительно 2021-го с учетом инфляции он сократился.

Вместо того, чтобы стимулировать дешевыми деньгами производство, насыщая потребительский рынок товарами и сдерживая инфляцию, ЦБ пытается подавить потребительский спрос, ограничивая важнейший инвестиционный источник для реального сектора экономики. 35–40% от общего объема потребительских расходов поступают производителям товаров и продуктов, позволяя им развиваться.

Если потребление не будет расти, то и промышленность будет сокращать производство и поднимать цены, чтобы сохранить минимальную рентабельность. Это азы экономики.

Сообщив, что "каждый упущенный процент инфляции – это 600 млрд рублей в год из кармана людей" (тех, кто имеет на банковских счетах около 60 трлн рублей), глава ЦБ почему-то забывает добавить, что каждый процент роста ключевой ставки – через механизмы оптового и розничного ценообразования и увеличения стоимости кредитов – облегчает карманы всех без исключения граждан России, по разным оценкам, на 700–800 млрд рублей в год. А также просто снижает уровень потребления в абсолютных величинах. Баланс явно не в пользу россиян.

Глава ЦБ заявляет: "Сейчас все понимают, что депозиты под 12%, 14% и даже 15% – это выгодно". Но за счет чего получаются эти проценты? За счет стоимости кредитных денег.

Сколько стоит несубсидированная ипотека или несубсидированный кредит? Сколько автокредит? Сколько само авто при нынешнем курсе рубля?

Кто платит субсидии (на ту же льготную ипотеку), мы знаем: бюджет. А откуда берутся деньги в бюджете? А какие статьи сокращаются или не растут, потому что надо субсидировать банковские ставки? Получается, за это платит всё то же население – через налоги.

Хочу напомнить, что средства клиентов – это далеко не единственный способ "фондирования" банков. ЦБ может фондировать их в три секунды и в большом объеме.

Главный вопрос в другом. Если делать упор на кредитовании за счет средств вкладчиков, то это ведет к всё той же стагнации. Так как деньги вкладчиков, которые пошли в инвестиции, – это средства, которые не пошли на потребление. Такие инвестиции позволят расширить производственные возможности, но кто и на что будет потреблять новую продукцию?

Выход из этой "ложной дихотомии" элементарен: экономический рост обеспечивают только "новые деньги", то есть добавление, создание новых денег под новые мощности и новое потребление.

Инфляция – это когда мало товаров, а не много денег. Таргетировать инфляцию можно, конечно, но этот параметр хоть и важный, но вторичный, который просто физически не может обладать собственной, независимой, чисто "монетарной динамикой". Таргетировать рост цен в ущерб и спросу, и предложению, останавливая сам экономический рост, – это значит работать на быстрое экономическое отставание, последствия которого очевидны.

Получается, что экономический блок Правительства и ЦБ просто зачастую заняты двумя взаимоисключающими процессами: первые по поручению Президента ищут способы и возможности для роста в 7-10%, в то время как ЦБ ищет отговорки, почему развитие и рост вообще невозможны.

Отсюда и все остальное: разная интерпретация цифр либо их подгонка под заданный ответ "рост невозможен". Мы полагаем, что решение здесь может быть одно: государственное экономическое управление должно быть единым – ЦБ необходимо сделать составной частью экономической системы Правительства.