11 декабря в Государственной Думе прошел правительственный час, в ходе которого с информацией по вопросу реализации государственной программы вооружения и мероприятий государственного оборонного заказа выступил заместитель председателя Правительства Российской Федерации Дмитрий Рогозин. От фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" вопросы Дмитрию Рогозину задали депутаты Александр Тарнавский, Андрей Руденко и Дмитрий Ушаков, выступил Валерий Гартунг. Предлагаем вашему вниманию выдержки из стенограммы.

Александр Тарнавский:

– Уважаемый Дмитрий Олегович! Просил бы Вас прокомментировать ситуацию и дать вашу оценку реформам в судостроительной отрасли, а точнее, в ОСК и военном кораблестроении. Прошло уже более полугода, как оттуда ушёл прежний руководитель, видимо, можно подводить уже промежуточные итоги. Вы лично очень много сделали, чтобы запустить там реформу, сам Президент провёл несколько совещаний, есть много его высказываний по этой теме.

Можно ли сейчас сказать, что реформа там движется на автомате, либо Вам ещё приходится заниматься этой темой? Удовлетворяет ли Вас проводимая работа по выработке стратегии ОСК до 2030 года? Довольны ли Вы качеством проводимой над ней работой? Спасибо.

Дмитрий Рогозин:

– Александр Георгиевич, один из трёх вопросов, наиболее сложных для военной промышленной комиссии, которым мы занимаемся каждый день, – это вопрос реформы ракетно-космической промышленности, о чём я уже сказал. И вышел недавно указ Президента о создании объединённой ракетно-космической корпорации. И мы надеемся, что консолидация отрасли поможет нам выйти из тех проблем, с которыми мы столкнулись в последние годы, вы помните череду аварий, резонансных аварий. Это нетерпимая ситуация для наследников Королёва и Гагарина.

Вторая проблема – это как раз то, о чём Вы говорите: судостроение, кораблестроение, причём как гражданское, так и военное.

И третья проблема, тоже мной уже описанная, – это проблема радиоэлектронной промышленности и создание собственной суверенной и национальной производственной базы по производству электронной компонентной основы для всего и вся нам необходимого.

Так вот по кораблестроению. В июне этого года Президент поручил мне заниматься и гражданским в том числе кораблестроением. Ну, наверное, это правильно. Потому что в рамках трансферта технологий всё это должно быть в одних руках. Сейчас одна из руководителей Счётной палаты, как раз вот выступая, говорила о проблеме завода "Звезда". Мы тоже были вынуждены распрощаться с директором данного предприятия за срыв тех проектов программ, которые связаны вообще с дальневосточным кустом судостроения.

Могу Вам сказать самое главное. Нам удалось на прошлой неделе окончательно вернуть в прежние графики все наши программы развития подводного и надводного флотов в рамках программы вооружения. Пришлось, собственно говоря, работать там на эмоциях и персонально, в том числе и с частными руководителями крупных компаний, которые являются поставщиками всего необходимого оборудования для кораблестроения.

Поэтому говорить о том, что мы можем отпустить данную ситуацию с ручного режима, не могу. Проблема непростая. Принята стратегия объединённой судостроительной корпорации, я решил заслушать её у себя в Доме правительства, в военно-промышленной комиссии. Собственно говоря, совет директоров ОСК проходил именно в моём кабинете, именно потому, что мы не собираемся разжимать наши клещи со стороны ОСК, у которых было бы много разных проблем и, к сожалению, череда сменяемых руководителей этой организации.

Мы надеемся на то, что последние решения, которые поставлены Президентом и Правительством в отношении судостроения, позволят нам реализовать всё намеченное.

Там проблема самая главная знаете, в чём? Во-первых, сама по себе амбициозная очень программа военного кораблестроения. У нас "Севмаш" сегодня просто перегружен работой. Вот мы сейчас, только что, отдали индийцам, вы знаете, авианосец, лёгкий авианосец (45 тысяч тонн водоизмещение), переделанный, так сказать, из нашего авианосного крейсера. Но даже освободив эти мощности, всё равно их не хватает. У нас не хватает производственных мощностей, чтобы реализовать всё задуманное. Пусть гражданское судостроение, а это газовозы, добычные платформы.

Андрей Руденко:

– Уважаемый Дмитрий Олегович, хотелось бы Вам задать вопрос, касаемый Приднестровья, политические я опущу моменты. Хотя 4 декабря Президент Приднестровья внёс в свой парламент законопроект конституционный о хождении на территории Приднестровской Республики федеральных законов наших российского государства, очень интересный вопрос. Но коснусь обороны.

Мы знаем прекрасно, что там находится миротворческий контингент нашей армии, там находятся остатки нашей 14 гвардейской армии в части боезапасов, которые составляют более 40 тысяч тонн, что в своём эквиваленте составляет около десяти килотонн той самой бомбы, которую сбросили американцы на Хиросиму.

Я знаю прекрасно, что ведётся борьба сейчас с тем, чтобы у нас всё-таки эти боеприпасы утилизировались и так далее. А эти запасы, насколько у нас есть информация, более 60 процентов подлежат утилизации.

Скажите, пожалуйста, что предполагается делать именно с теми запасами, которые находятся на территории Приднестровской Республики? И как планируется вообще использовать наши базы?

Дмитрий Рогозин:

У нас там ограниченный контингент, который обеспечивает безопасность склада вооружений и военной техники на станции "Колбасна". И там у нас миротворческий контингент. То есть у нас там два контингента, два, соответственно, военных начальника.

Я был, соответственно, на этом складе. И хочу вам сказать, что да, конечно, сроки по отельным боеприпасам, они у нас вышли за определённые рамки. Но сам по себе склад находится в менее удручающем положении, чем мне казалось до сих пор. Он вполне способен, что называется, хранить эти боеприпасы в будущем. Это раз.

А во-вторых, есть политический вопрос. Вот даже если мы примем с вами здесь решение о вывозе этих боеприпасов, как Вы думаете, приднестровцы дадут возможность вывезти эти боеприпасы? Для них эти боеприпасы сегодня – гарантия того, что русские солдаты, российские солдаты останутся в Приднестровье. А для приднестровцев это сегодня одна из очень и очень немногих гарантий их безопасности. Никто не забыл, что было в Бендерах, Дубоссарах в 1992 году. Я там тоже был в мае и в июне 1992 года и помню, сколько крови там было пролито. Поэтому эту кровь никто не забыл.

И если не будет политического решения, к сожалению, просто так решить вопрос по этому складу боеприпасов невозможно, это нереально просто, несерьёзный разговор. И в Кишинёве это понимают.

Дмитрий Ушаков:

– Уважаемый Дмитрий Олегович, в настоящее время в Санкт-Петербурге начаты работы по сооружению центрального участка западного скоростного диаметра. Частью строящегося участка будет неразводной мост над Санкт-Петербургским морским каналом. Высота этого моста не позволяет военным кораблям, в частности, вертолётоносцам "Мистраль", проходить в реку Неву на верфи, где монтируется большая часть оборудования. Первые "Мистрали" должны войти в Санкт-Петербург в 2015 году и находиться в течение года.

Войти в акваторию Невы они смогут, так как строительство моста ещё не начато, а вот выйти из неё – нет. Решение городскими властями предлагается анекдотичное: перед мостом разобрать мачты и блоки, которые выше моста, а за мостом снова их смонтировать на корабле.

Не считает ли Вы, что строительство моста центрального участка западного скоростного диаметра в таком виде существенно ограничит судостроительный кластер Санкт-Петербурга в целом и военное судостроение в частности? Считаете ли Вы это проблемой? Спасибо.

Дмитрий Рогозин:

– До сегодняшнего дня не считал. Вообще мы продумываем логистику в такого рода ситуациях, и никто нам ещё не докладывал, что может возникнуть такого рода проблема. Значит, "Мистрали", те, которые сейчас собираются на французских верфях, а мы сделали, вы знаете, один из наиболее крупных блоков "Мистрали" на Балтзаводе. Балтзавод будет дособирать их. Там же будет установлено оборудование, и в том числе вооружение.

Но по логистике никто никогда не ставил вопрос о том, что, например, "Мистраль" не может войти и подойти к Балтзаводу. Мы проверим на всякий случай, но... Я вам пример приведу. Когда мы говорим о космодроме "Восточный", о тяжёлых ракетах, мы продумываем всё, в том числе и габариты тоннелей Байкало-Амурской магистрали в Северобайкальске. Всё продумываем, всё... Тестируем такие вещи.

На всякий случай спрошу, но, честно скажу, для меня неожиданный вопрос.

Выступление Валерия Гартунга:

– Уважаемый Сергей Евгеньевич, уважаемые коллеги, уважаемый Дмитрий Олегович! Начну с неоригинального. Наша фракция позитивно оценивает деятельность военно-промышленной комиссии и лично Дмитрия Олеговича Рогозина на этом посту. Чуть меньше двух лет Вы работаете в этой должности и, прямо скажу, слушая Ваш доклад, я поразился, насколько быстро Вы обучаемы. Это позитивно. Но на этом я закончил бы похвалы, потому что их уже достаточно было сказано.

Хотел бы вернуться к сути вопроса. Внимательно слушал Ваше выступление. Понятно, за 20 минут все проблемы ВПК не озвучишь в докладе. И я могу сказать, что по всему тому, что вы сказали, у нашей фракции точно такое же понимание стоящих проблем. Я хотел бы остановиться на некоторых нюансах и деталях, которые, скажем так, не были озвучены в сегодняшнем выступлении, но, на мой взгляд, достаточно важны.

Прежде всего, хотелось бы обратить внимание на ту информацию, которая прозвучала в выступлении аудитора Счётной палаты. Это касается закупок у единственных поставщиков. Я с этой трибуны многократно заявлял о том, что нам эту норму из законов о закупках нужно убирать, так как ею очень часто злоупотребляют госзаказчики. И вот, Дмитрий Олегович, обращаю Ваше внимание на то, на что обратил аудитор, мы тоже обращаем на это внимание.

К сожалению, очень часто при осуществлении гособоронзаказа, при осуществлении закупок закупается не самая лучшая и не по самым эффективным ценам продукция. Для этого, к сожалению, есть несколько причин, и коррупция – это одна из них. К сожалению, в ВПК за последние 20 лет произошло вымывание профессиональных кадров. И очень часто инвестиционные подходы по решению той или иной задачи ВПК принимаются не только из коррупционных соображений. Подчеркиваю, ошибочные решения, а иногда просто из-за того, что не хватает компетенции оценить, что же на самом деле нужно закупать, и есть такие случаи, что решения принимаются людьми, которые, как в народе говорят, "ни украсть, ни покараулить не умеют".

Поэтому это вызывает большие опасения, потому что если с коррупционной составляющей мы понимаем, как бороться, а вот когда безграмотность, отсутствие компетенции, – вот это проблема более серьёзная. Поэтому у нас есть конкретные предложения в этом направлении.

Прежде всего, когда ставится задача перед оборонной промышленностью (и Вы в своём докладе об этом сказали), нужно, естественно, провести аудит. А насколько способна оборонная промышленность выполнить те или иные задачи, которые ставит перед ней заказчик, государство?

Я нисколько не сомневаюсь, что такая работа была проведена. Вы сказали, что 442 предприятия прошли переоборудование и перевооружение, и до 2015 года этот процесс будет завершён. Но я бы хотел обратить внимание на то, каким образом это происходит.

Зачастую при проведении перевооружения предприятий оборонного промышленного комплекса закупаются образцы (и Вы об этом сегодня говорили, Дмитрий Олегович, когда касались станкостроения), закупается импортное оборудование с импортными "мозгами", и неизвестно куда поступает информация.

На самом деле мы понимаем, куда поступает информация о загрузках и параметрах работы этого оборудования. Потому что нынешняя практика поставки обрабатывающего оборудования такова, что в каждом станке закладывается "начинка" в обязательном порядке, где по секретному коду производитель может отключать оборудование. А если он может не только отключать оборудование, он может и получать всю информацию. А залезть в этот "чёрный ящик" потребитель не может, потому что это является случаем, чётко в контрактах прописанным, который исключает гарантийное обслуживание. И получается, что мы подсаживаемся на эту "иглу".

Дмитрий Олегович, Вы абсолютно правильно обозначили задачу, но эта проблема касается не только станкостроения, сегодня она существует и в тяжёлом машиностроении. Очень часто у нас закупается тяжёлое оборудование, аналоги которого производятся в России, мало того, производятся дешевле в разы и с лучшими характеристиками.

Я возьму, например, производство тяжёлых механических прессов. У нас Воронежский завод тяжёлых механических прессов сегодня недозагружен. А мы в это время из-за рубежа покупаем худшие аналоги этого оборудования.

Поэтому мы готовы вам помогать в этом процессе. Привлекайте, пожалуйста, сегодня уже звучало предложение привлекать к экспертной работе депутатов, имеющих соответствующие знания и опыт. Мы готовы к совместной работе.