26 июня Государственная Дума приняла в первом чтении проект федерального закона № 716663-7 "О внесении изменений в Федеральный закон "Об отходах производства и потребления" и Федеральный закон "О Государственной корпорации по атомной энергии "Росатом" (в части совершенствования правового регулирования обращения с отходами I-II классов опасности). С докладом по данному законопроекту выступил заместитель генерального директора по обеспечению государственных полномочий и бюджетного процесса Государственной корпорации по атомной энергии "Росатом" Сергей Новиков. От фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИ" задали вопросы Анатолий Грешневиков и Валерий Гартунг, выступил Валерий Гартунг.

Вопросы

Анатолий Грешневиков:

– Уважаемый Сергей Геннадьевич, у нас в стране уже есть единый федеральный оператор по обращению с отходами. При его определении мы полагали, что этот федеральный оператор будет заниматься сбором, утилизацией всех отходов: и промышленных, и бытовых, и медицинских, и химических, и биологических.

Сегодня вы эту структуру разрушаете и вводится дополнительная контора – федеральный оператор по обращению с отходами I и II класса, при этом вы не будете заниматься ни химическими, ни биологическими отходами.

По логике, следующим шагом будет федеральной отдельный оператор по сбору, утилизации биологических отходов, медицинских, химических и так далее. Вот почему бы, если не создаётся дополнительная структура, вам бы не заняться тогда всеми опасными отходами? И просчитали ли вы, какая нагрузка ложится на предприятия и, естественно, на граждан? Потому что сегодня пришла тревожная новость у меня из Ярославля. Депутаты областной Думы на 27% повышают платежи за сбор и утилизацию отходов, то есть платежи растут. И не приведёт ли ваша структура к тому, что эта нагрузка ляжет на предприятия?

Сергей Новиков:

– Анатолий Николаевич, спасибо за вопрос. Их два на самом деле, насколько я всё-таки понимаю.

Первая часть – по поводу существования единого оператора. На сегодняшний день нет никаких решений, что существует в стране единый оператор, который отвечает за все отходы. То, о чём вы говорите, буквально звучит следующим образом. Да, это правда, вышел указ Президента, в соответствии с которым учреждён единый федеральный оператор, который отвечает за развитие системы обращения с твёрдыми коммунальными отходами.

То, что мы предлагаем, имеет отношение, прежде всего, во-первых, к промышленным отходам, во-вторых, предполагается нормальное взаимодействие и с теми, кто занимается твёрдыми коммунальными отходами и на федеральном, и на региональном уровне. Таким образом, этот закон дополняет существующие решения и не вступает с ними в противоречие.

Другое дело, что, действительно, есть определённый набор правовых лакун, связанных с медицинскими, например, отходами или с биологическими отходами. Но это другая область законодательства, по которой, видимо, придётся ещё соответствующим министерствам, ведомствам, Правительству, вам, уважаемые депутаты, принимать соответствующее решение.

Если говорить про вторую часть вопроса, имея в виду ценовую тарифную составляющую, то на сегодняшний день все соответствующие решения по обращению с твёрдыми коммунальными отходами были приняты и указанный закон не добавляет ценовой тарифной нагрузки на плательщиков, на население.

Если по каким-то причинам кто-то из организаций в тарифные органы субъектов Федерации не заявлял указанную составляющую в платежах, то это их, мягко говоря, ошибка, а не следствие того, что указанный закон какие-то дополнительные обременения возлагает на население с точки зрения роста платежей.

Спасибо.

Валерий Гартунг:

– Уважаемый Сергей Геннадьевич, у меня к вам вопрос, и к Владимиру Владимировичу (Бурматов, председатель Комитета по экологии и охране окружающей среды – Прим. ред.) тоже будет вопрос, у меня их два на самом деле.

Первый вопрос. Я так понимаю, у вас определённая какая-то оценка накопленных отходов I-II класса уже как бы где-то имеется, но у меня тогда вопрос. У вас есть представление о стоимости переработки? Почему задаю такой вопрос? Потому что с вновь образуемыми отходами всё понятно – создаётся тариф, утверждается, понятно, кто сдаёт, понятно, кто перерабатывает. А вот как оценивать расходы на утилизацию того, что уже было создано десятилетиями, потому что нужно же определить источник финансирования, а для этого нужно размеры финансирования определить, а для этого нужно иметь стоимость переработки? Это первая часть.

И вторая. Владимир Владимирович, это к вам относится. Всё-таки сейчас речь шла об утилизации отходов, которые образуются в процессе производства, а вот по твёрдым бытовым отходам как будет сортировка производиться, сбор? Потому что это серьёзная вещь, и ответов на эти вопросы ни в пояснительной записке, ни в проекте закона нет.

Сергей Новиков:

– Вы на половину вопроса, собственно, ответили, имея в виду новые образования, новую переработку и обращение с вновь образованными отходами.

Вопрос по накопленному вреду существенно более сложный. И он более сложный не потому, что неизвестно или невозможно посчитать стоимость технологического процесса, связанного с переработкой, а зачастую неизвестен состав самих отходов, которые находятся в том или ином месте захоронения.

Пример вот такого рода сложности. Мы сейчас в процессе работы с Санкт-Петербургом по Красному Бору (в качестве примера) и по Челябинской области. И первая задача, которая в рамках этой работы стоит, это определение того, что связано с составом того, что там есть, с возможными технологиями по извлечению, разделению, транспортировке. И, соответственно, только после этого можно будет говорить об общей стоимости самого проекта по обезвреживанию того, что есть в Красном Бору.

Поэтому на сегодняшний день сказать универсальную цифру по любому там, на период заданному, условно говоря, могильнику, захоронению или объекту, в котором находятся такого рода отходы, к сожалению, не представляется возможным. И это будет возможно сделать только после определённой детальной инвентаризации того, что есть. 

Владимир Бурматов:

– Уважаемый Валерий Карлович, спасибо за ваш вопрос.

Вот ровно тот же самый вопрос теми же самыми словами – это был вопрос, который я задал при рассмотрении этого законопроекта и специально попросил официально прокомментировать его статс-секретаря – заместителя министра природы Радченко и дать нам развёрнутое пояснение по этому вопросу. Поэтому я это пояснение и процитирую, поскольку законопроект вносится Правительством Российской Федерации.

Системой предполагается следующее: на сегодняшний день отходы I и II класса опасности запрещено захоранивать на полигонах, их надо обезвреживать и утилизировать соответствующим образом.

Региональные операторы, сегодня не делая этого, они фактически нарушают законодательство Российской Федерации, они эти отходы должны отбирать оттуда, либо вводя изначально раздельный сбор и предусматривая это в территориальных схемах, либо делая это на досортировке и, соответственно, отправлять на утилизацию. В случае нашего Челябинска – это если речь там о батарейках, то на завод по переработке батареек, который единственный в Челябинской области и существует, в стране их больше нет.

Поэтому сейчас региональным операторам этот законопроект предоставляет возможность заключить договор с единым федеральным оператором и у них появляется точка сдачи этих отходов. А, соответственно, всё, что делает региональный оператор, он делает в структуре действующего тарифа, почему? Потому что он заявку на этот тариф подавал, исходя уже из действующего законодательства, в котором было прописано, что на полигон отходы I и II класса опасности отвозить нельзя.

И если он не включил это в тариф, то он шёл заведомо на нарушение закона Российской Федерации и, соответственно, это его уже проблема. А если он это включил в тариф, то сейчас он жульничает, потому что он этого по факту не делает, а излишки тарифа просто кладёт себе в карман и он должен теперь начать этим заниматься.

Выступление Валерия Гартунга:

– Добрый день, уважаемые коллеги! Уважаемый Иван Иванович (Мельников, Первый заместитель Председателя ГД – Прим. ред.)!

Чрезвычайно важный законопроект, может быть, даже гораздо более важный, чем кажется на первый взгляд. И сразу скажу, что "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" поддерживает принятие этого закона, но у нас, к сожалению, очень много вопросов, на которые нет ответов, и, к сожалению, ни в пояснительной записке, ни в выступлениях докладчика и содокладчика, ни в ответах на вопросы, ни в самом законе ответов на них нет. Я надеюсь, что в каком-то виде мы их получим при доработке ко второму чтению, может быть, в сопроводительных документах, может быть, что-то и в тексте надо будет поправить. Я сейчас по ним пройдусь, по этим вопросам, которые возникли.

Во-первых, я задавал вопрос, ответа не получил: стоимость переработки уже известных отходов. Вы сказали, что, да, мы не знаем, когда мы эти места захоронения вскрываем, мы не знаем, какого класса отходы, и что там вообще находится, нужно провести экспертизу, я согласен. Но, вообще-то, таблица Менделеева имеет закрытый перечень, поэтому можно, наверное, заранее понять по группам как бы материалов, где, какие материалы, как перерабатываются, как обезвреживаются и какие примерно затраты есть. Тем более, Росатом у нас – самая компетентная организация.

Я сразу скажу, что если бы я принимал решение о выборе оператора, то, конечно бы, обратился к самой компетентной в этой области корпорации, это Росатом. Тут сомнений нет.

Но дальше возникают вопросы следующие – стоимость. Вообще, мы не представляем, сейчас нигде не прозвучало никакой цифры, а вообще, во что это государству обойдётся, во что гражданам обойдётся, промышленности, экономике это обойдётся, в какие цифры, в какие суммы, понимаете. Это очень важный вопрос, потому что мы сейчас создаём единого оператора, фактически госмонополию с не посчитанными экономическими последствиями. Будет ли там конкурентная среда? Учтены ли будут там все передовые существующие в мире формы переработки, обезвреживания? Каким образом лучшие доступные технологии будут здесь использованы? Но ответов на эти вопросы я не получил. Дальше – стоимость сортировки, стоимость раздельного сбора.

Кстати, хочу обратить внимание, в этом законе написано, что этот оператор создаётся для обращения с отходами, которые образуют юридические лица. А как же твёрдые бытовые отходы, которые создаются населением, гражданами? Вы говорите: но там же есть другой оператор. Но подождите, а у нас накопленный эффект, это ведь не юрлица создавали. Да, где-то юрлица создавали, вы найдёте тех, кто это создавал. Если речь идёт о промышленных отходах, там всегда можно найти, кто их создавал. Если эти юрлица ещё остались живы, они ещё не обанкрочены, вы всегда найдёте, кто за это заплатит. А как быть в тех случаях, когда уже обанкрочены, когда это предприятия, которые загрязняли атмосферу? Например, Карабаш возьмём: за советское время там, вообще, лунный ландшафт создан. Кто за это будет платить? Сейчас новые компании, которые занимаются оживлением там территории? Нет. Я как пример привёл. Это надо всё посчитать, кто за это будет платить.

Второе. Если по промышленным предприятиям хоть как-то можно что-то ещё определиться, то по твёрдым бытовым отходам, где вы найдёте, кто эту свалку устроил? А ведь это же нужно всё поднимать, перерабатывать, потому что если мы ответы на эти вопросы не получим, мы результата-то не увидим.

И потом самое главное хочу сказать, как только мы начнём увеличивать степень переработки и утилизации отходов I и II класса – это автоматически потянет за собой стоимость тарифа.

Ведь сейчас мы в регионах, как вы считаете, пики протестов пройдены. Да не пройдены ещё. В некоторых регионах просто операторы, работающие с твёрдыми бытовыми отходами, не заложили все фактические расходы, которые действительно нужны, потому что если они их сейчас заложат, тариф вырастет в несколько раз и вот тогда будет социальный взрыв.

Поэтому это надо предвидеть сейчас и планировать уже расходы из федерального бюджета, без этого никак не обойтись, регионы не потянут. Какую бы схему – территориальную или федеральную – обращения с отходами мы не утверждали, без финансирования она ничего не стоит.

И я опасаюсь, что создав одного монополиста, не прописав вот эти все проблемы, не ответив на эти вопросы, мы ещё одну дыру создадим. Сейчас мы принимаем поправки в федеральный в бюджет, наша фракция предлагает и говорит, ну давайте мы самым бедным будем помогать. Нет. Давайте-ка мы будем деньги собирать, уже за два года почти пять триллионов собрали.

Я опасаюсь, что из этих пяти триллионов потихоньку они будут через эту созданную структуру уходить и мы не сможем потом заглянуть в этот чёрный ящик, потому что там и ДСП будет, и гостайна, здесь, кстати, про это написано.

И, кстати, в законе нигде не увидел, а кто же будет заниматься этими уже имеющимися отходами, которые накопились? Ни слова нигде. Может быть, я невнимательно читал, покажите мне статью, где она находится?

Дальше. По большому счёту, я все вопросы озвучил. Ещё раз хочу сказать, что мы не против, чтобы всё-таки этим занимался Росатом, но система сбора, переработки, утилизации, захоронения, она должна учитывать весь лучший мировой опыт и все-таки тут должна быть конкуренция. Потому что меня, в конечном итоге, интересует, сколько за это будет заплачено, и кто за это будет платить? Понятно, в конечном итоге за это заплатят граждане, либо как потребители, условно говоря, те люди, которые создают твёрдо-бытовые отходы в тарифах, либо как налогоплательщики через федеральный бюджет. В конечном итоге за всё будут платить граждане. Поэтому для меня вопрос этот очень серьёзный и существенный. Я считаю, что мы ответы на эти вопросы должны получить хотя бы ко второму чтению.

Ещё раз повторю, естественно, это шаг в правильном направлении, надо двигаться, потому что, действительно, хоть у нас и самая большая часть суши на планете, но она не безгранична. Её всё-таки нужно очищать. Спасибо.