Секретарь Президиума Центрального совета Партии СР по вопросам социальной политики, заместитель руководителя фракции "СР" в Госдуме Олег Шеин в интервью Собеседнику.Ru высказался о наиболее сложных социально-экономических и политических проблемах современной России:

– Вы не первый срок заседаете в Госдуме, можно сказать, что этот созыв самый "людоедский" – одна пенсионная реформа чего стоит.

– В 2018 году уже созрело понимание, как эта власть относится к населению страны – абсолютно паразитически. Пенсионный закон – совершенно антироссийский, и он снял у людей последние иллюзии. Но тренд на разгром социального законодательства начался не при этом созыве. В 2001 году приняли новый Трудовой кодекс, по которому работники лишились каких бы то ни было реальных прав, получили запрет забастовок. Теперь мы имеем 30 млн самозанятых – бесправных совершенно людей, которые на пенсию выйдут в 65–70 лет. В 2004 году был принят закон о монетизации льгот. В 2014 году было разорвано прежнее пенсионное законодательство, принята балльная система, повысили втихую пенсионный возраст для так называемых самозанятых.

– Спасет пенсионная реформа бюджет, как нам обещают?

– Это распространенное заблуждение. На самом деле задача власти – не увеличение бюджета, а сокращение бюджета. Развитие экономики при этом приравнивается к развитию бизнеса. А это значит, что для развития общества необходимо снять все ограничения с бизнеса. Упростить процедуру увольнения, запретить забастовки, и тогда капитал сможет, сэкономив на заработной плате, перекинуть эти деньги в инвестиции. Экологические ограничения тоже при этом нужно все убрать, потому что они мешают капиталу. В прошлом году был принят не очень замеченный закон об отмене государственной экологической экспертизы. То есть теперь если нефтяники что-то там себе собираются добывать или трубу прокладывать через леса или тундру, то государство уже не проводит экспертизу, а нефтяники сами нанимают частного эксперта, платят ему деньги, вместе с ним заходят в министерство, и министерство обязано выдать им любое согласование.

Ну и, конечно, третий блок – это уменьшение налогов. Ежегодный объем налоговых льгот у нас уже достиг отметки в 13 трлн рублей! Весь федеральный бюджет – 19 трлн рублей. Да, там есть льготы на малый бизнес – но это копейки. Там огромные льготы для нефтяных корпораций, например. Есть фирмы, полностью освобожденные от налогообложения до 2095 года! Есть фирмы, которым дают налоговые льготы лишь за то, что они используют легальную занятость – какая красота, фирма исполняет российское законодательство и за это получает огромные льготы. Это всё – политика Правительства РФ. Та власть, которую мы сейчас имеем – это власть, у которой главная задача – снижение доходов населения, снижение бюджетных затрат на всё – на пенсии, на медицину, на образование, на социальную инфраструктуру, и за счет этого – повышение нормы рентабельности, прибыли крупного капитала.

– Получается, власть отстроила экономику в интересах Сечиных и Миллеров?

– Михельсонов еще. Речь не только про госкомпании, здесь есть огромная доля и частного капитала. Самый богатый человек страны – Михельсон. Потанин – то же самое. Много их. Дерипаска. 106 человек, если я ничего не путаю, по итогам прошлого года.

– Такой перекос же не может длиться долго?

– Он может длиться достаточно долго, если не будет общественной рефлексии. Чем население отличается от народа? Население – это подданные, которые мыслят категориями "за нас всё решили, люди мы маленькие, от нас ничего не зависит". А народ – это те, кто решает сам и собирается заниматься своей страной. В России есть известный тезис – "стране нужен хозяин". Совершенно невозможно себе представить, чтобы во Франции кто-то сказал, что Франции нужен хозяин. Такого человека друзья и родственники сразу отправят к доктору, чтобы ему помочь. Французы считают, что это они – хозяева своей страны. Так же считают американцы, итальянцы. В Африке уже люди власть меняют на выборах – Гамбия, Нигерия. Эта мысль – "люди мы маленькие, за нас всё решат наверху" – позволяет наверху делать все, что хотят. Но в рамках этого "все, что хотят" они, конечно, переоценили готовность народа к уничтожению собственного будущего. И с пенсионной реформой они очень недооценили общественную реакцию.

– Общество же в итоге повозмущалось, но смирилось?

– Нет, общество не приняло. Просто у общества недостаточно культуры коммуникаций. Общество отторгло это на уровне общественного мнения. Были очень крупные митинги. География протестных выступлений была неслыханной для страны. Такой географии, как летом прошлого года, не было никогда.

Другое дело, что этого оказалось недостаточно, чтобы переломить ситуацию. Тогда люди извлекли другие выводы и впервые за весь политический цикл снесли четырех губернаторов и снесли "Единую Россию" в трех территориях на выборах. Более того, мы впервые наблюдаем ситуацию, когда стабильно падает рейтинг власти – всех без исключения институтов. Это значит, что общество переоценило ситуацию, и этот качественный переход не имеет возврата назад. Это точка бифуркации, когда изменения уже приобрели необратимый характер.

– К чему все приведет?

– Это важный вопрос. Мы видим, как это было на Украине, когда абсолютно справедливое недовольство Януковичем привело к переменам в непрогрессивном направлении. И риски такие в России есть, мы должны это понимать. Но в России довольно сильны левые традиции.

– Левые имеют шанс в России?

– Российская общественная культура сегодня гордится советским опытом не только потому, что это было социальное государство, но и потому, что мы были великой державой, великой страной. В целом мы видим, что за левые ценности уже готовы голосовать процентов 40 населения России. Мы видим это и по выборам – скромные 1,5% Ксении Собчак и совершенно другие результаты Грудинина, который даже был не лучшим кандидатом от КПРФ в силу тех же офшорных компаний.

– Чем хуже мы живем, тем больше ностальгия по прошлому?

– Ошибочно мнение, что за социализм голосует самая нищета. Там скорее берет голоса "Единая Россия" – за счет манипуляции этими людьми и попыток ввести их в заблуждение. Хотя уже и эти люди сегодня видят, что из себя представляет власть, и избиратель, который был избирателем "Единой России", сегодня стремительно утрачивается "ЕР".

– Но власть будет держаться за свое до последнего, это же и статья Суркова "Долгое государство" подтверждает.

– Власть – это никакой не Сурков и даже не Кремль. А власть – это реальный правящий класс, те самые 200 тысяч долларовых миллионеров как совокупность. И они легко могут обойтись и без Владислава Юрьевича, и без других известных стране людей, трансформируясь и ища выходы. Как украинские олигархи, поддержавшие Януковича, которые очень быстро начали искать новые ниши для себя. Но что они будут отчаянно сражаться за свои сверхбогатства – это не подлежит ни малейшему сомнению.

– Чувствуете себя в Думе "белой вороной" среди единороссовского большинства?

– Я просто не задумываюсь об этом. Во-первых, есть моя родная фракция. Потом, существенно влево сдвинулась позиция ЛДПР, да и с КПРФ мы находим взаимопонимание. "Единая Россия" – это партия конформизма. Это не партия врагов народа, хотя они голосуют именно так по пенсионной реформе, например. Но они прекрасно всё понимают и с удовольствием голосовали бы по-другому. Но конформизм и неспособность выйти из колеи формируют ситуацию, когда они голосуют иначе.

– До Думы вы прошли все методы политической борьбы – голодали, вас порезали ножом, в 1993-м участвовали в московских событиях, – что эффективнее?

– С ножом – это на меня в хостеле, где я остановился, напала сумасшедшая соседка. Ее потом в больницу отправили лечиться. В 1993-м я участвовал в восстании, которое было в Москве. Голодал – было дело. Это все инструментарий, который может быть совершенно разным и адаптируется под конкретные вещи. Пару лет назад у меня прошло несколько законов по зоозащите совместно с коллегами из "ЕР" – это было необходимым и правильным. Вчера я встречался с первым зампрокурора РФ. Я участвую в судах по защите прав моих избирателей. Это все тоже – политическая линейка.

Голодовка же появилась не как самоцель, просто мы оказались в безвыходном положении, когда в моем регионе – Астрахани – правил реальный криминалитет. Там и машины жгли, и были нападения на людей, фальшивые уголовные дела. Сейчас уже можно сказать, что ФСБ и ФСО нам тогда оказали некоторое содействие, иначе мы бы не выстояли. В голодовке участвовал не я один, нас было 40 человек, а в стихийном митинге приняли участие восемь тысяч человек. Уже ничего не работало – переписка, встречи не работали, выборы подтасовывались, 60 человек заживо сгорели в Астрахани в тот период – сжигали дома, чтобы освободить место для криминальных застройщиков. На выборах рисовали 98% под "ЕР" в наглую совершенно. Поэтому и возникло массовое народное движение.

– Ощущение, что про 90-е годы рассказываете, хотя это было в нулевые и даже в 2010-е...

– Это было хуже, чем в 90-е. Потому что в 90-е криминалитет этим занимался как криминалитет, у него не было власти. А здесь у него была вся власть, в том числе и очень плотное срастание прокуратуры, Следственного комитета и суда, которые работали заодно с криминальными структурами. Здесь была борьба между народом и бандой, а не между одной партией и другой партией.

– Вы – вице-президент Конфедерации труда. Что ждет людей труда?

– Реальные доходы упали на 10% в среднем. Но мы понимаем, что такое в среднем. У олигархии из списка "Форбс" за те же годы доходы выросли на 35%. То есть получается, что у работающего класса доходы снизились глубже, чем на 10%. Что будет дальше – это вопрос политического выбора народа. Вот встает на экономическом форуме в Лондоне замминистра финансов Алексей Моисеев и на чистом глазу говорит: "Сокращение реальных зарплат приведет к снижению жизненного уровня россиян, но поможет повысить конкурентоспособность России и сбалансировать экономику страны". Это позиция действующего зама главы Минфина! Что для развития конкурентности страны на мировом рынке нужно снизить реальные доходы населения! Что означает: это политика и министерства, и Правительства.

– Снижать уже вроде некуда.

– Снижать всегда есть куда. В прошлом году из страны вывезли 67 млрд долларов, в 2016-м было 15. То есть за два года объем вывоза капитала из страны вырос в четыре раза – с 15 до 67 млрд. В текущем году 1,2 млн человек дополнительно выйдут в категорию безработных. Я в том году делал расчеты – в целом рост безработицы составит семь млн человек, и никто мои расчеты не опровергал, потому что спорить там не с чем, все очень легко считается просто по данным Росстата. О каком повышении доходов может идти речь? Правительство работает на снижение доходов работающего класса, так как это поможет повысить конкурентность страны и поможет бизнесу.

– А на самом деле?

– Но мы же понимаем, что никакая конкурентность не повысится. Она не из-за этого повышается. Конкурентность повышается благодаря квалифицированной рабочей силе. А она будет там, где вкладываются деньги в образование, где люди не умирают в 45–50 лет от стрессов. Сердечно-сосудистые заболевания вызваны в первую очередь стрессами, потому что человек, который борется за выживание при зарплате в 15–20 тысяч рублей, живет в очень конфликтной среде со своими близкими, своей семьей, лично с собой, потому что он вынужден постоянно искать стратегии выживания, которые ему постоянно обрубают. Еще одну цифру приведу, очень показательную: по прошлому году норма накопления в стране в расчете на одного человека в месяц составила 336 рублей, это свежий Росстат. В Европе сбережения составляют в среднем 15% от доходов, в США человек 7–8% откладывает из своей зарплаты как сбережения. В России гражданин из своей зарплаты смог откладывать только 336 рублей в месяц! То есть у людей вообще нет денег, чтобы что-то откладывать. И это сейчас загоняет их в колоссальную яму по кредитованию. Потребительские кредиты возросли с 12 до 15 трлн рублей за последние два года. Но когда у людей стали выходить из строя холодильники, ноутбуки, компьютеры, на машине уже нельзя кататься, то они вынуждены залезать в кредиты, чтобы сохранить прежний уровень жизни. И это гигантская яма, в которую погружается страна, а Правительство говорит: это хорошо, так и надо! Это идеологическая позиция Правительства. Это – неолиберальный ИГИЛ (ИГИЛ – запрещено в РФ – Прим. ред.).

– Рост экономики же есть?

– Рост экономики есть. За первые 11 месяцев прошлого года рост экономики был отмечен на параметрах 1,5% ВВП. Но рост мировой экономики – 3%. То есть мы отстаем, разрыв увеличивается, вот в чем вопрос.

– Ваша первая жена – француженка, вы часто бывали в этой стране. То, что там происходит, похоже на нашу ситуацию?

– Сходство есть, конечно. Происходят очень большие глобальные социальные процессы, которые в свою очередь проистекают из экономических. Технологии стали развиваться, автоматизация производства уничтожила промышленный пролетариат. Не требуется огромный рабочий класс в Гамбурге, Ливерпуле, Манчестере или Марселе, потому что роботы есть. И на этом фоне пошел процесс такого же сноса законодательства, которое сегодня происходит в России. То же повышение пенсионного возраста, и такое же бессмысленное, потому что не требуется такое количество работников ни в индустрии, ни в производстве, ни в сфере услуг. Спрос на рабочую силу падает, а на рынок труда гонят все больше и больше людей. Реальная заработная плата в странах первого мира не растет уже лет 30. Каждая шестая семья среднего класса перешла в категорию бедных, в низший класс. Это глобальные изменения, которые идут и в России, и в мире происходят.

– Но у них все происходит в более экстремальной форме?

– Ну, люди там умеют свои права защищать. Там есть социальная борьба, у них есть солидарный опыт, который был наработан за столетия. Ну, где-то за десятилетия, как у турок. Если совсем глубоко копать, то у них климат другой. А иной климат сформировал другие практики. В Европе на одно брошенное зерно вырастало 15, а в России – 3. Поэтому в Европе была возможность часть урожая отправить на ярмарку. Вокруг ярмарки возникал класс ремесленников, а чтобы всякие лихие люди у них ничего не отняли, они нанимали себе рыцарей для охраны. А в России – другое, в России ужасный климат, нечеловеческие условия для жизни, юг очень небольшой. Поэтому в России не было возможности свободной продажи – там это зерно хранили на складах на черные годы, а каждый второй-третий год был черным, поэтому главное, что у нас требовалось – крепкая администрация, власть, которая это зерно охраняет от населения, чтобы этому же населению, со всякими преимуществами для себя, раздать в условиях тяжелых климатических лет. Поэтому в Европе появлялись свободные города-государства и государь там был первым среди равных, а в России свободные города были только Псков и Новгород за счет того, что они просто торговлю вели.

– Климатическое проклятие преодолимо?

– Но это – прошлое, сейчас уже климат не так влияет. Вон и в Гренландии – демократия. Хотя казалось бы – Гренландия...