– Олег Васильевич, начнем с вашего родного региона, расскажите, как пережила Астрахань ограничение непосредственного управления?

– От формы непосредственного управления мы смогли сохранить очень важный элемент – прямые договоры с коммунальными компаниями в рамках 76-ФЗ. Кроме того, мы активно использовали систему спецсчетов: в городе 6 тыс. домов, спецсчетов открыто порядка 700, люди довольно энергично их используют, и это важно, потому что понятно, что домовые советы фактически лишены реальных инструментов по отношению к УК. УК, кстати, у нас много, на полумиллионный город их около сотни.

– Как вы оцениваете законопроект о прямых договорах, который рассматривается в Госдуме?

– Изначально Жилищный кодекс предусматривал три способа управления домами: ТСЖ, управляющая компания и непосредственное управление. Изначально только дома с непосредственным управлением могли иметь прямые договоры. Сегодня законодательство – дорога с односторонним движением, то есть, если в доме были прямые договоры до ограничения формы непосредственного управления, то люди могут их оставить, но могут и перейти на коллективную ответственность. Проблема в том, что обратной дороги уже не будет. Законопроект, о котором мы говорим, позволит людям выбирать между прямыми договорами и коллективной ответственностью в любое время. Однако текст проекта пока обсуждается, есть много деталей. Вообще, наше законодательство – что пенсионное, что жилищное – невероятно запутано, так что даже специалистам порой трудно ориентироваться, поскольку оно еще и многопластовое: меняется, но не отменяя предыдущее, а нагромождаясь сверху дополнительными регулированиями.

– Введение единого регионального расчетного центра – это хорошо?

– К единым расчетным центрам я отношусь отрицательно. Во Владивостоке, например, ЕРКЦ получал до 15% за передачу денег, у нас в Астрахани на пике было около 7%, но самое главное, что коммунальные компании своих денег все равно не могли видеть, потому что люди, которые при большой поддержке администрации создали у нас расчетно-кассовый центр, параллельно в том же году зарегистрировали фирму на Бермудских островах, и понятно, куда шли денежные потоки. На определенном этапе у коммунальщиков лопнуло терпение, и частные коммунальные компании сформировали свой расчетный центр, а за первой фирмой остались только подневольные МУПы и Фонд капремонта. Половину начальников уже арестовали, но это произошло спустя 10 лет. Сама по себе схема, учитывая политическую неконкурентоспособность в России, формирует площадку для вывода денег. Все эти вещи однозначно зависят от политической среды, если расчетный центр аффилирован с конкретными персоналиями в органах исполнительной власти, понятно, что он хорошо работать не будет. У нас же политическая монополия: первые лица государства, губернаторы, парламентское большинство в регионах – представители одной партии...

– В Астрахани есть окологосударственные управляющие компании?

– Есть, но конкурентная среда не позволяет им вести себя развязно. Даже в пассивных кварталах конкуренция ощутима. Драйвером активности людей стали спецсчета по капремонту: людям проще раз в год принять решение, как потратить средства спецсчета, чем ежемесячно контролировать УК. И этот опыт помогает развиваться дальше, ведь это обучение самостоятельности на очень простой практике. Если люди этому обучились, значит, им проще. Если нет – значит, им очень сложно выйти за круг обычных писем и жалоб, а от жалоб толку много не бывает.

– В Санкт-Петербурге ситуация другая – большая часть фонда управляется крупными компаниями с госучастием.

– Еще хуже система в Москве. Москвичи думают, именно думают – здесь это самое уместное слово, – что мэрия им дает скидку на ремонт и содержание домов. Выглядит на практике это так: если дома находятся под управлением компаний, имеющих некие соглашения с мэрией Москвы, то при тарифе, условно, 30 рублей мэрия Москвы вносит 10 рублей, а 20 платят жители. На самом деле дома, где люди свергли с себя это ярмо, спокойно обходятся 20 рублями и даже меньше. Но у населения возникает ощущение, что если они выберут самостоятельность, то они потеряют субсидии. Эта московская пассивность сковывает развитие по всей стране, потому что люди, которые пишут постановления и законы, в основном москвичи, которые, как и большинство обычных людей, мыслят категориями обыденности, то есть основываясь на том, с чем сами сталкиваются. А сталкивались они сами с такой псевдозаботливой системой, которая на самом деле является очень скверной. Москва со своим бюджетом может себе ее позволить, но московская модель предполагается к автоматическому переносу на другие города, а работать без того, чтобы заливать деньгами все недовольство, она не может.

В чем еще дело? В доме, как правило, всегда есть группа неплательщиков. А неплательщики – это первый агент любого агрессора, который хочет захватить дом, потому что агрессор обещает прощение долгов, иногда – возможность не платить и дальше. Через неплательщиков сыпется лавина жалоб на активистов. Такая система порочна, и если мы хотим развития, то мы должны исходить из логики самоуправления, и помогать ему.

Кстати, вы знаете о фактической отмене 170 постановления Госстроя? Долгие годы оно работало как дубинка в руках неандертальца, поскольку по правилам нужно было, например, чтобы подъезд ремонтировался каждые пять лет, независимо от того, нужно это делать или нет, и конечно этим инструментом злоупотребляли, чтобы расчистить поле от ненужных, с точки зрения властей, организаций. Сейчас этот инструмент ими утрачен, так как постановление Госстроя №170 признано носящим рекомендательный характер, то есть, если надзорный орган по результатам проверки хочет оштрафовать ТСЖ, ссылаясь на это постановление, спокойно можно обжаловать решение госжилнадзора. Думаю, это важное сообщение для председателей объединений собственников жилья.

– Есть еще хорошие новости?

– В июле у меня была встреча с министром строительства и ЖКХ Михаилом Менем, на которой я продемонстрировал ему 80 страниц текста – те самые 500 пунктов отчетности, которые в рамках ГИС ЖКХ должны заполнять ТСЖ. Министр сказал: "Безобразие!" – и дал своим специалистам поручение облегчить отчетность. Вот уже октябрь, ответа я еще не видел. Это дело обязательно надо довести, потому что там невероятные вещи, которые люди не смогут оформить никогда. Например, председатель ТСЖ должен вести реестр людей, проживающих в доме. Не собственников, а именно жителей. Но ведь если человек не зарегистрирован, то даже полиция не знает, что он там живет!

– Продолжая тему отчетности. Недавно Верховный суд по иску ТСЖ заставил поправить наш региональный закон о капремонте, который предписывал ежеквартально сдавать в ГЖИ отчетность по спецсчету только в электронной форме, удостоверяя его электронной цифровой подписью, которая, как известно, стоит денег.

– Это, конечно, совершенно незаконно. В Астрахани, напротив, очень либеральный закон о капремонте, потому что мы, имея достаточно сильное жилищное движение, смогли внести в него все поправки, которые хотели. Например, срок перехода от регионального оператора на спецсчет у нас был три месяца, потом, правда, увеличили до полугода, но все, кто хотел, успел, да и полгода – это не год и не два. У нас очень большой перечень видов работ, мы и подъезды ремонтируем за счет средств спецсчета. А по общему котлу люди имеют право согласовывать смету и участвовать в приемке работ по акту приемки. Все эти вещи мы отдельно уточнили в областном законе, поэтому мы рассматриваем наше астраханское право как передовое по стране.

– Каков размер взноса на капремонт в Астрахани?

– Был четыре рубля, сейчас порядка пяти.

– Как Вы относитесь к идее сделать отдельный лицевой счет на каждый дом?

– Положительно. Люди должны понимать, сколько денег с их дома идет, и сколько денег на их дом расходуется. Когда говорят: "у нас 140 домов, мы будем ремонтировать первые 10, потом ваши", – полностью теряется контроль за финансовым потоком. В Саратове, помните, было ТСЖ на 400 домов? И тогда по законодательству были только очные собрания. Представляете, что надо было сделать, чтобы отделиться одному из домов? Конструкцию эту убрали только через Верховный суд.

– Считаете ли вы нормальной ситуацию, что Андрей Чибис совмещает две должности: главы госжилнадзора страны и замминистра строительства и ЖКХ? Нет ли тут противоречия функций?

– Противоречие есть. Получается, что главный жилинспектор уже от имени всего ведомства является инициатором и лоббистом решений, расширяющих полномочия этого ведомства. Применительно к другим российским министерствам такого нет, например, есть Минобр и Минобрнадзор, но при том, что Минобрнадзор формально подчинен Минобру, я не помню ни одного эпизода, чтобы глава Минобрнадзора приходил в парламент и докладывал законопроекты, касающиеся всего министерства. То же самое с Росздравнадзором и другими подразделениями Правительства Российской Федерации. С МинЖКХ и Росжилнадзором уникальная ситуация, и она плохая. Пока не было МинЖКХ, жилось гораздо лучше. С появлением МинЖКХ у жилищного движения появился персонализированный враг.

– Вопрос о судебной системе. В Санкт-Петербурге есть стойкое ощущение, что она срослась с исполнительной властью...

– Если произойдет ожидаемая судебная реформа, то апелляция будет уже в другом регионе, понятно, что в Петербурге она скорее всего останется, но если модель пойдет по линии арбитража, то это безусловно будет лучше. Например, для Астрахани: первая инстанция – Астрахань, потом – Саратов, потом – Казань, потом – Москва, и, безусловно, это сильно снижает возможность административного, неформализованного или просто приятельского влияния власти на судейское сообщество. Сейчас это проговаривается.

В то же время законопроект, который вносит Крашенинников (депутат Госдумы от "Единой России" – Прим. ред.), может негативно отразиться на ТСЖ. Согласно проекту, представлять интересы в суде может только лицо, имеющее высшее юридическое образование. Здесь предмет для большой дискуссии, потому что это резко сокращает для людей возможность защищать свои интересы, делая при этом юристов более востребованными, но это неправильно, потому что есть много практиков, которые в рамках своей темы куда профессиональнее, чем люди, имеющие юридическое образование, знающие процедуру, но не знающие специфики ЖКХ, пенсионного или трудового права.

Если говорить о стратегии, то необходимо менять модель, как это сделано в Европе: человек может стать судьей, только если он лет пять поработал в защите, адвокатуре. Система, когда судьи – представители следственных органов и судебные секретари – плохая. Эта реформа вызовет неприятие и отторжение судебного сообщества, но без нее суды заточены на обвинительные приговоры в любой плоскости.