На пленарном заседании Госдумы 2 ноября от фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" с десятиминутным заявлением по актуальным социально-экономическим, политическим и иным вопросам выступил Олег Шеин:
Ведущая дискуссия любой осени в Госдуме это, безусловно, дискуссия по бюджету, потому что, определяя бюджетные параметры, мы в первую очередь определяем стратегию развития нашей страны, формируем цель и положения.
И в этом смысле крайне примечательна та дискуссия, которая здесь была неделю назад по бюджету 2015 года. Эта дискуссия показала высокую неэффективность принимаемых в стране решений, причём я бы даже оттолкнулся не столько от исполнения бюджета, сколько от его принятия.
Я напомню коллегам, которые работают в этом зале относительно недавно, что это была осень 2014 года и на тот период 52% всех доходов российского бюджета приходилось на доходы от продажи углеводородного сырья. В условиях, когда нефть пробила 80 долларов за баррель в ноябре 2014 года и явно шла вниз, это было очевидно совершенно всем, тем не менее, был принят закон, исходя из бюджетных параметров в 96 долларов за баррель. И это в условиях, когда реальная средняя цена по году в итоге оказалась порядка 40 долларов.
И тот дефицит в 400 млрд руб., который закладывался, в результате обернулся дефицитом в два трлн.
И этот дефицит был погашен отчасти за счёт девальвации рубля, то есть снижения потребительского спроса и доходов населения, отчасти за счёт Резервного фонда.
Но ведь вопрос не только к Правительству, вопрос и к парламенту, а точнее к коллегам из "Единой России", которые голосовали за бюджетные параметры, не вызывавшие ничего, кроме недоумения, у всех, кто на эти вещи смотрел. Но ведь дискуссии 2015 года это в первую очередь проекция на дискуссии 2017 года.
Что мы имеем? Мы имеем Резервный фонд, который сократился на три трлн руб. в прошлом и в текущем году и уходит на отметку порядка одного трлн на 1 января 2017-го, и очевидно, будет полностью исчерпан к концу следующего года, равно как и примерно 700 млрд руб. из Фонда национального благосостояния. Мы имеем траты за счёт накопленных ранее резервов на отметке полтора-два трлн руб. в год и реальные резервы ФНБ порядка трех трлн руб., учитывая, что ещё полтора трлн скованы различными кредитованиями в адрес, в первую очередь, государственных компаний.
То есть в 2019-м, в крайнем случае к 2020 году вот эти резервы будут исчерпаны, и исходя из того, что у нас доходная часть бюджета 12 трлн руб., а расходная 15, возникает вопрос: а что дальше-то? И если мы посмотрим на эти траты, очевидно, что необходима прямая, открытая парламентская дискуссия по расходам внутри государственных корпораций. Тот же самый кредит 400 млрд руб. на 20 лет вперёд под 0,25 годовых. Какая отрасль экономики выиграла от этого? Что мы реально из этого получаем как страна? Я полагаю, что ответ на этот вопрос должен быть известен каждому в этом зале, да и, наверное, каждому в нашей стране.
История с "Роснефтью", которая в этом году у нас приватизировала "Башнефть", и это дало некий приток денег в бюджет. Но при этом давайте не забывать, что у "Роснефти" есть внешние долги, и в следующем году необходимо покрывать порядка 11 млрд долларов внешней задолженности, а общая совокупная внешняя задолженность у нас 520 млрд долларов.
И, учитывая некоторое схлопывание российского рубля, эта налоговая, а точнее, кредитная нагрузка, возрастает. Если в прошлом году она составляла 32% к ВВП, то в этом году уже 39%. Это дискуссия, которая должна быть проведена. Но при этом самым парадоксальным образом парламент от дискуссии отсечён.
И я напомню: 2006 год, когда в этом зале коллеги из "Единой России" поддержали мой парламентский запрос по поводу известной всем сделки по продаже газа на Украину. А вопрос был в одном: почему мы газ Украине продаём через Швейцарию? И парламент, включая коллег из фракции большинства, проголосовал за этот запрос.
И мы получили ответ, что это непарламентское дело, почему российский газ продаётся за рубеж через по сути офшорные пространства и какие там заключаются договора.
Ещё раз повторю: общий объём корпоративной задолженности достигает отметки 520 млрд долларов США и этот объём, очевидно, может быть погашен только за счёт изъятия денег внутри нашей страны.
Но, когда мы говорим про бюджет, безусловно, мы должны говорить и о целеполагании. Неделю назад звучали (Комитет по бюджету эти цифры весьма обоснованно приводил) параметры, касающиеся освоения средств по капитальным вложениям. Если пять лет назад капитальные объекты у нас вводились на отметке 78% от запланированных, то в ушедшем году – 50%, то есть степень ответственности и степень исполнительности резко сократилась.
И возникает риторический вопрос: а кто понёс (не надо никакой уголовной) дисциплинарную служебную ответственность за фантазийные прогнозы по бюджетным параметрам прошлого года, которые просто взорвали бюджетный процесс, за неисполнение тех вложений, которые идут у нас в Минсельхоз, в Росавтодор, в Росавиацию, которые не осваиваются, и которые идут за счёт сокращения ассигнований на медицину и на образование?
Я историк по образованию и хочу сказать, что 100 лет назад бюджетный процесс в мире, в том числе в передовых странах, строился примерно так: доля налоговой нагрузки к бизнесу была примерно 10% от ВВП, деньги эти шли преимущественно на тюрьмы, армию и государственный аппарат, а земские школы, больницы это была, скорее, как некая реклама, как некий десерт к бюджетному процессу.
С той поры человечество прошло очень большую дорогу. На сегодня в мире затраты на медицину составляют 9% от ВВП, на образование порядка 5-6%. Не только в Англии и в Баварии, в Чили высшая школа стала бесплатной, налоговая нагрузка остается в пределах 1% ВВП.
Ведь именно это даёт развитие, прогресс, когда мы оцениваем ситуацию в нашей экономике, понятно, что любые сравнения всегда относительны, любые параметры всегда условны. У латинян было известное выражение: всякая аналогия спекулятивна. Но, тем не менее, эти параметры мы принимаем и применяем.
Если мы возьмём сегодня ситуацию с российским ВВП, то он ниже, чем в Южной Корее. Там 1 трлн 400 млн, у нас 1 трлн 250 млн. Чуть больше, чем в Испании, Австралии, Мексике. Но при этом, если мы посмотрим, во что вкладывали деньги корейцы после 1970 года, особенно после падения системы Чон Ду Хвана, то мы увидим, это были вложения в науку и образование.
Сегодня 4,3% ВВП Южной Кореи идёт на науку, в России 1,1%. Сегодня Южная Корея занимает 11 место в мире по доле ВВП, идущем на образование, мы 122-е без региональных, правда, бюджетов. Но при этом у них валовый продукт больше, и они занимают первое место в мире по доле затрат из национальной экономики на науку. Если мы хотим, чтобы у нас была сильная страна, в том числе и сильная система безопасности, очевидно, что мы должны вкладывать деньги в то, что делает любую страну сильной, это интеллектуальный потенциал, и это капитал.
Между тем, если в 2011 году доля издержек на образование и здравоохранение составляла 9% к федеральному бюджету, то сегодня она сократилась до 6%, на бюджет следующего года издержки на образование являются застывшими, их хотя бы не снижают, а на здравоохранение они падают примерно на 30% по сравнению с текущем годом. У нас, фактически, исключается система оказания высокотехнологичной помощи, которая отбрасывается в Фонд ОМС, то есть, очевидно, может быть, сохранена только за счёт экономии на первичной медицинской помощи и на профилактике.
И я напомню, что в этом году у нас количество людей, которые умерли в российских больницах, увеличилось, примерно, на 25 тыс. человек. И этот процесс, кстати, совпал с сокращением количества работников системы здравоохранения на 90 тыс. человек.
Да, определённую долю всех социальных издержек несут на себе бюджеты субъектов федерации. Но опять же эти цифры звучали здесь, в зале, я хотел бы к ним ещё раз вернуться. Бюджеты существуют разные. Есть Москва, где кладут асфальт на плитку. Есть наши нефтяные "эмираты" ХМАО и Ямал, но есть и другие бюджеты, которые сыплются буквально в порошок.
Если в 2012 году доля налоговой нагрузки к региональным доходам составляла 26%, то по прошлому году это было уже 36%. В 57 регионах доля долговой нагрузки превысила отметку в 50%, в 14 регионах отметку в 100%, и 34 региона Российской Федерации уже по прошлому году начали сокращать свои расходы. Региональные бюджеты как раз несут львиную долю издержек на образование, здравоохранение, социальные нужды.
И, возвращаясь к тому, о чём я говорил в самом начале, никогда не надо бояться возражать Правительству. Это парламент, слово "парле" говорить. Это место как раз для дискуссий, оно для этого и существует. И если бы в 2014 году парламент нашел в себе силы отказать Правительству принимать бюджет с совершенно несусветными цифрами, которые не сочетались ни с какой логикой, очевидно, что прошлый финансовый год и текущий прошли бы гораздо лучше, потому что решения были б приняты более осмысленно.
Спасибо.