07 ноября 2014 года в Малом зале Государственной Думы состоялось заседание Экспертного Совета фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" на тему: "Перспективы социально-экономического развития Российской Федерации в новых условиях".

От секции "Совет по экономической политике" Экспертного совета фракции СПРАВЕДЛИВАЯЧ РОССИЯ в заседании приняли участие Некипелов А.Д., Ивантер В.В., Андрианов К.Н., Толкачев С.А. и Субботин П.И.

Выступление Некипелова А.Д.

Больше года назад, летом 2013 года в академии наук несколькими десятками сотрудников, не только экономистов был подготовлен большой доклад, касающийся ну вот наших общих взглядов на стратегию экономического развития. Конечно, времени прошло, с одной стороны, не очень много, с другой стороны, время сейчас очень спрессовано, происходит много событий. Тогда не было ничего, ничто не предвещало, казалось бы, и событий на Украине, санкций, не было опасений, таких острых опасений в отношении снижения цены на нефть достаточно серьёзного. Но, тем не менее, я хотел бы сказать, что, это я сугубо от себя говорю, что мне кажется, что отказываться от основных положений, основных идей, заложенных в этом докладе, сегодня никаких оснований нет. Более того, некоторые из этих идей, они приобрели даже большую значимость.

Я в своём выступлении хотел бы остановиться на одной проблеме, которая, с моей точки зрения, сегодня вышла на передний план и представляет, вообще говоря, наибольший вызов для нашего экономического развития, а именно ситуация на ситуации в денежно-кредитной и валютной сфере.

Вы знаете, мы в нашем докладе давали довольно аккуратные рекомендации в этой области, умеренные, я бы сказал, очень. Мы говорили о том, что вообще-то наибольшую угрозу представляет свободное движение спекулятивного капитала, и речь не шла о том, что его надо было запрещать, а речь шла о том, что его надо было регулировать при помощи таких сугубо экономических инструментов вроде налога Томина. Вот сегодня, с моей точки зрения, ситуация вот в этой части изменилась кардинальным образом. Кардинальным образом. Мне кажется, что Центральный банк ошибается в трактовке того, что происходит в экономике мира и в экономике Российской Федерации, на этой основе избирает ту политику, которую вот и Сергей Михайлович здесь критиковал и, наверное, многие ещё будут критиковать.

Но надо понимать, что в политике Центрального банка, в их взгляде, есть логика. Нельзя просто сказать, что вот они взяли и ни с того, ни с сего четыре раза повысили базовую ставку. Они это сделали в полной уверенности, я так полагаю, что иначе невозможно остановить ни инфляционный процесс, который всё более развёртывается, ни отток капитала из страны. А ведь что происходит... И они для себя такую конструкцию теоретическую сформировали, что вот, да, до кризиса был экономический рост, финансово-экономического кризиса, этот рост базировался, главным образом, на загрузке недогруженных мощностей, пришёл кризис, прошёл кризис, и вот после кризиса выяснилось, что мощности в значительной степени загружены, безработицы вынужденной практически нет, я утрирую, на низком уровне находится, и что кардинальным образом изменилась ситуация, это вызывало снижение темпов роста, и ничего страшного в этом нет, это естественный процесс. Да, возникли ещё какие-то непонятные явления, связанные с оттоком капитала... Вы знаете, ведь в двухтысячных годах снова мы ощущали мощных приток капитала и за счёт этого формировались и валютные резервы, и так далее... После кризиса мы... Кстати, кризис был тяжёлый, упали очень сильно, одно из самых сильных падений было, но мы за два года, в общем-то, восстановили предкризисный уровень, и казалось бы, что экономика возвращается на ту траекторию, на которой она находилась до кризиса. И потом вдруг, начиная с 2012 года, явно включились такие силы торможения.

И вот это было интерпретировано таким образом, и это опубликованная точка зрения. Это я тут ничего не придумываю, что вот страна оказалась в иной ситуации, у нас начались ... процессы, и вот в этой ситуации нужно менять денежно-кредитную политику, отказываясь и от регулирования курса постепенно, перехода к плавающему курсу и переход на, так называемый, инфляционное таргетирование. А дальше, когда вот я говорил о том, что есть логика в действиях Центрального банка, но вот мы, конечно, все видим, что процентные ставки блокируют развитие экономики. И они видят тоже. И они видят, что блокируют. Но они что говорят? Но вот если мы попробуем сегодня снизить процентные ставки, что произойдёт? Фактически мы окажем поддержку не промышленности, а окажем поддержку тем, кто эти рубли вынесет на валютный рынок и вывезет их. И здесь, вообще-то говоря, вот в рамках всего того, что делается, нет ничего удивительного и ничего такого фантастического. Потому что в стране, действительно, заработал мощнейший механизм, ведущий к выводу капиталов из страны. И вот он заработал именно после вот этих первых двух лет восстановления после кризиса.

Ну, вот в отличие от Центрального банка, мне кажется, что заработал-то он не по тому, что какие-то стагфляционные, никем не объяснённые в научном плане процессы начались в нашей экономике, а он заработал из-за совсем другого шока. Он заработал из-за шока резко изменившейся мировой финансовой ситуации.

До кризиса Соединённые Штаты "заливали" всех долларовой ликвидностью за счёт таких, как сейчас всем ясно, безумных проектов, как ипотека и так далее. Во время кризисов этот канал они перекрыли, но приняли программу количественного смягчения для того, чтобы выйти из кризиса. А вот когда они начали заканчивать с программой количественного смягчения, сжимать денежное предложение у себя, вот тут сразу начался поворот финансовых потоков во всей мировой экономике. И, прежде всего, он коснулся стран с развивающимися рынками, как их принято называть, в том числе и России, и в том числе от нас начался отток. Причём отток, который никак не удавалось и не удаётся погасить.

Вот мне в своё время очень понравилось, дипломат, наш дипломат в Женеве он сказал: моя жена гуляет по городу со скоростью 100 франков в час. Так вот, мы сейчас гуляем со скоростью, примерно, 100 миллиардов долларов в год – это объём оттока капитала.

Ключевой вопрос сегодня, мне кажется, заключается в следующем. Что сейчас происходит? Вот нас очень многие сейчас пытаются убедить в том, что ничего нет страшного, то, что происходит с курсом валюты, что сейчас в течение двух месяцев или скольких, обещают, всё утихомирится и так далее. Но, вообще говоря, кстати, вот подобного рода заявления, особенно когда они делаются от официальных лиц, они крайне сомнительны в том, что они как бы всех настраивают на то, что успокоится через два месяца, поэтому сейчас надо спасаться.

А ситуация получается такая, что если раньше, когда мы предлагали налог ..., он касался только движения спекулятивного капитала в страну и из страны, то сегодня во всю эту игру оказались вовлечёнными... вовлечено население, которое начало спасать свои доходы. Потому что затраты населения в валюте – сегодня это составная часть затрат населения. Оно к ним привыкло, оно привыкло отдыхать, значительная часть населения, затрачивая валюту и так далее, они видят, что происходит с этой частью их доходов. Этим же начали вполне логично заниматься и все хозяйствующие субъекты, в том числе и не связанные с внешней деятельностью непосредственно. Потому что если у них появляются когда-то временно свободные рублёвые денежные средства, то, разумеется, они считают необходимым их сохранить. А сохранить их можно только по средствам превращения в доллары, евро и так далее. То есть, этим занялись все.

И возник такой усиливающийся механизм, подпитывающий вот эти все процессы. Падает курс рубля, усиливаются тенденции долларизации экономики, усиливается отток капитала из страны и падает, соответственно, снова курс рубля.

Нам говорят о том, что переход к плавающему валютному курсу, он прекратит спекуляции. Но спекуляции – это не причина того, что сейчас происходит, это то, что развивается на основе вот этого процесса, о котором я говорил. Это не значит, что не нужно как-то пытаться противодействовать негативным процессам в этой области, но надо корневые причины стараться выявить. Поэтому у меня лично, это я исключительно от себя говорю, сегодня впечатление такое, что нужно принимать вообще радикальные, экстремальные меры, для того чтобы ситуацию нормализовать. Мы пока ещё, к счастью, в реальном секторе экономики находимся, хоть и немножко, но всё же выше нуля, положительно. Это очень может быстро смениться, вообще говоря.

А что такое в данном случае радикальные меры? Радикальные меры – это комплекс мер, связанный с тем, чтобы возвратиться к валютному регулированию, к продаже валютной выручки, к продаже валютной выручки импортёрам только под импортные контракты, к продаже валютной выручки тем, кому нужно погашать долги только для соответствующих целей под соответствующие документы. Да, эта продажа на рынке должна, по рыночным правилам осуществляться. Но тем самым выключается вот эта сфера, связанная с потоком капитала. И, разумеется, не нужно ограничивать приток капитала в страну, долгосрочные инвестиции в отношении спекулятивного... Там можно действительно такими мерами, как налог ... или его разновидность какая-то.

И одновременно вот в комплексе этих мер нужна либо фиксация, либо установка максимального уровня, скорее всего, второй вариант, для курса. Да, курс будет устанавливаться на рынке. Но что значит фиксация? Это не запрет покупать и продавать дороже, а это обязательства Центрального банка интервенировать, не допуская выход за эту максимальную границу. Разумеется, не надо никаких ограничений вводить для населения. Это и не нужно, по существу, но и, понятно, что контрпродуктивно в социально-политическом плане. Хотя вот, если так уж говорить, то надо иметь в виду, что в Германии, например, в Великобритании вы не откроете счёт в иной валюте. Нет, вы можете получить иную валюту и открыть счёт в другой стране в этой валюте, но в самой Германии вы счёт в долларах не откроете, физические лица не открывают. Но у нас так уж сложилось, и ломать это нельзя, это было бы просто очень опасно. Вот, с моей точки зрения, это необходимо делать.

И теперь коротко ещё две вещи. Одна это... Сергей Михайлович, реагируя на ваш вопрос по поводу соотношения денежной массы и валового внутреннего продукта. Да, это показатель низкий. Но спор идёт не о том, низкий он или не низкий, все согласны, что он низкий. Спор идёт о том, почему он низкий. Одна версия состоит в том, что он низкий, потому что маленькое денежное предложение, что нужно было бы интенсифицировать этот процесс и, как говорят, насытить экономику деньгами. А другие, я, честно говоря, придерживаюсь этой точки зрения, что этого делать нельзя. Потому что у нас работает такая конструкция, типа вот лошади Мюнхгаузена: чем больше вы вливаете в неё, с одной стороны, тем больше выливается, в том числе через валютный рынок, с другой стороны.

Вы посмотрите, что происходит в этом году. В этом году сокращается и денежная база, сокращаются и денежные предложения. Но при всём моем очень скептическом отношении к тому, что делает Центральный банк, это не сознательный результат его действий. Это результат действий вот того самого механизма ускорения процесса откачки ресурсов из страны, ухода их за рубеж. Потому что мы имитируете рубли, тут же они уходят, ну я немножко утрирую, тут же, это уж слишком, конечно, уходят на валютный рынок и уходят.

Поэтому задача монетизации экономики – это важная задача, но она не должна, с моей точки зрения, решаться в лоб попыткой просто увеличить масштаб денежного предложения. В этом уравнении есть и числитель, и знаменатель. А вот в рамках комплекса мер, о котором я говорил, вот увеличение спроса на деньги, на рубли... Вот некоторым кажется смешно, когда говорят о том, что спрос на рубли падает, а он падает, в экономическом смысле слова. Потому что спрос на рубли – это не желание иметь деньги, чтобы их тратить, а спрос на рубли – это желание держать остатки средств у себя на счетах. А как раз этого никто сегодня и не хочет делать в силу того, что происходит в валютной сфере. Так вот, если нам удастся стабилизировать ситуацию в валютной сфере с учетом и тех действий, о которых я говорю, то тогда, естественно, нужно будет аккуратно проводить и процесс монетизации экономики. Но проводить его в условиях вот, когда действует механизм лошади Мюнхгаузена, мне кажется, не нужно.

Ну и самое последнее, что я хотел бы сказать, и об этом тоже Сергей Михайлович в своем докладе упомянул. Вы знаете, прошло больше года, как были приняты решения в отношении Российской академии наук. Я сейчас, кстати говоря, в Российской академии наук непосредственно не работаю, поэтому выступаю как, можете рассматривать меня как стороннего наблюдателя, но человека, большая часть жизни которого была связана с работой в этом выдающемся научном учреждении.

Ну, во-первых, мне кажется, надо объективно взглянуть на то, что вышло. Объективно взглянуть. Да, то, что был мораторий президентом наложен на всякого рода преобразования институтов и так далее, он, кстати, истек, это сохранило институты. Но академия как целостный механизм, как механизм в рамках самоуправления, научное сообщество, хорошо ли, плохо, но определяет приоритеты исследований, определяет структуру тех учреждений, которые ведут эти исследования, распределяет ресурсы между ними, такой академии уже больше нет. Ну и, конечно, никто не мог предполагать, что произойдет за период после принятия этого закона, я имею в виду события на Украине, санкции и так далее, но, в общем, оказалось, что, конечно, в стране "крайне своевременно" нанесли удар по фундаментальной науке. Просто "крайне своевременно". А ведь процессы очень тяжелые в академической сфере. Институты, да, они сохранились, но многие из них находятся просто в состоянии такого шока, в ожидании постоянных сливаний, слияний, сокращений и так далее. Начинается теперь борьба, и она естественна в этих условиях. Тут не надо никого винить. Борьба за благосклонность бюрократического начальства. А как же? Кто не успел, тот опоздал и так далее. У нас есть очень большие шансы остаться без фундаментальной науки, комплексной фундаментальной науки. Отдельные лаборатории, отдельные институты, отдельные ученые, конечно, будут.

Выступление Ивантера В.В.

Первое. Я хотел бы сказать, что вот эта версия, что у нас сплошной ужас, она не подтверждается. Нужно учитывать, первое, что мы в этом году, видимо, будем иметь такой рекордный урожай зерна, видимо, близкий к 108 миллионам тонн. Промышленность в связи с нынешним шоковым изменением курса несколько двинулась вперед. Мы ожидаем где-то, наверное, всё-таки 1,5 процента, может быть, до двух даже, промышленность даст. Значит, учитывая, что у нас произошел такой процесс не импортозамещения, и импортовытеснения, это тоже сработало. Пока ещё не нанесен серьезный удар по доходам населения. Ну, словом, в общем, я думаю, что можно ожидать так порядка всё-таки роста в 1 процент, ну, может быть, чуть-чуть больше.

Весь вопрос заключается в том, что если мы эту вот ситуацию, которая у нас есть сегодня, будем продолжать, то да, есть шанс, что в 2015 году мы свалимся вниз. Но дело все в том, что нужно всё-таки понять, а чего произошло-то? Все эти так сказать всхлипывания по поводу санкций и прочее, они никакого влияния на экономику не оказали. Значит, на экономику оказали действительно влияние антисанкции, это верно. Но это я думаю, что это некий позитивный результат в смысле такой несколько, я бы сказал, мы так легкомысленно вступили в ВТО по неким вещам, а сейчас есть возможность совершенно законно это дело исправить. Значит, а что, собственно, произошло? Всё-таки темпы экономического роста, они упали. А отчего они упали? А упали они просто потому, что мы существенно снизили инвестиционную активность. И обычно разговор о том, что инвестиции упали потому, что у нас дурной экономический климат там, все воруют, там прочие безобразия. А в действительности что произошло? Ведь в 2013 году какие упали инвестиции? Значит, частные инвестиции выросли на 8 процентов, иностранные инвестиции выросли на 40 процентов, а упали госинвестиции и инвестиции корпораций с госучастием. Значит, что же получается? Значит, для частного инвестора нормальный климат, для иностранных – нормальный климат, а для Сечина и Миллера – дурной. Ну, глупость это всё. Дело в том, что произошло? Мы произвели некоторые серьезные мегапроекты, их закончили. Олимпиаду в Сочи, Универсиаду в Казани, работы, связанные с АТЭС на Дальнем Востоке, трубу, которую мы кинули, а новых не начали. Вот, собственно, всё и произошло. А в связи с тем, что госинвестиции снизились, то в это время ровно этим занимался ... А частный бизнес смотрит, что если государство не вкладывает, то и они не вкладывают, тем более что государство что ведь сообщило? Сказало, что вкладывать не надо, надо сберегать, надо сберечь. Ну и, естественно, что и все остальные этим занимались. Кроме того, состояние бюджета, но в действительности всё-таки за 9 месяцев у нас профицит больше триллиона рублей. Значит, да, конечно, мы стандартно в четвертом квартале там разбазарим какое-то количество денег, но всё равно профицит будет.

Поэтому такой драмы бюджетной нет. Другое дело, что когда снижается экономический рост, а экономический рост нужно, чтобы ... Мы же экономический рост меряем доходами, потому что валовый внутренний продукт сейчас бросить, подробности – это сумма доходов. Значит, если у вас доходы падают, а, естественно, когда общие доходы падают, доходы бюджета падают эластично больше, чем всё остальное, значит, денег не хватает. Что надо тогда делать?

Ну вот я... Есть такая известная шутка, что вот разница в подходе, муж говорит, когда не хватает денег, говорит жене: надо меньше тратить, она ему говорит: надо больше зарабатывать. Ну, женщины как всегда правы. В действительности что мы делаем в бюджете? Денег стало меньше, тогда мы говорим так: значит, социальные расходы, естественно, это святое, оборонные расходы – святое, начинаем снижать инвестиции в экономику. То есть мы в экономику не вкладываем, она у нас ничего и не даст. Значит, вся проблема заключается в том, что вот эта версия, что можно хорошо жить на снижающемся уровне экономики, к сожалению, нереальна и несерьезна. Единственный способ решить все проблемы, которые мы имеем, это экономический рост. Вот и все повороты изменения политики, они невозможны, невозможно изменение политики реальной, когда у вас идёт экономический спад. Те, кто когда-то катались на лыжах с горы, знает, что поворот легче делать на скорости. А когда вы стоите, это тяжелое, мощное, тяжело место. Значит, поэтому есть движение.

Теперь вопрос – можно ли двигаться? Значит, наши оценки такие. Потенциал экономического роста в России – приблизительно 6-8 процентов, но это, естественно, в среднем для всей экономики, учитывая, что для добывающих и сырьевых отраслей этот объём не очень велик. Значит, основная часть прироста связана с нашей обрабатывающей промышленностью, и она может дать существенный экономический двухзначный рост, не нужно здесь пугаться, потому что базовая низкая, поэтому эти двухзначные числа не так влияют.

Что для этого нужно? Нужны инвестиции. И тут я бы сказал следующее, что вот то, что происходит на валютном рынке, мне кажется, что очень трудно критиковать, потому что я, например, не могу объяснить, а чего регулятор делает. Вот что он делает? Какая-то цель у регулятора есть, да? Вот я не могу понять. И мы вот недавно на секции экономики обсуждали денежно-кредитную политику, вот которую будут принимать, и мы приглашали, и мне звонила Ксения Валентиновна Юдаева, сказала, что она не может приехать и прислать никого, потому что у них неделя тишины. Всё тихо, значит.

Но, понимаете, в чём дело, что поскольку мы сами всё там, чего могли, изложили и соответственно написали, и отправили в Думу, но нет объяснения, чего они делают. Если то, что они делают, называется таргетированной инфляцией, то очень странно, непохоже. А с другой стороны, есть вещи, которые надо делать, и они не делаются, не придумываются.

Вот есть такой метод проектного финансирования, он широко применяется и у нас в крупных проектах. Нужно же доставить деньги туда, где они нужны. Вот метод проектного финансирования, он для этого и предназначен. Что это означает? Это означает, что банк коммерческий отбирает эффективные проекты. Почему ... этот банк несёт материальную ответственность за это, да? А эти затраты потом рефинансируются Центральным банком, вот такая система рефинансирования. Всё совершенно понятно. Когда мы вот с Александром Дмитриевичем были в феврале у президента, мы говорили об этом, и он принял благоприятный ..., не просто принял, а 14 мая поручил это сделать правительству.

Если вы помните, недавно он иронизировал по поводу того, что поручение есть, да, все за, только ничего не делается. А я вам советую посмотреть, чего придумали. Замечательный проект придуман, сделан, и он будет выполняться. Центральный банк отбирает надёжные банки, он отбирает банки, которые будет финансировать.Дальше ещё будет межведомственная комиссия, которая будет проверять эти проекты после того, как банки приняли, причём банк несёт ответственность материальную за это.

Но это всё тоже недостаточно.

После этого выясняется, что инвестор должен иметь 20 процентов своих денег. Ну хорошо, можно согласиться, что, конечно, всё это правильно, но и этого недостаточно. Дальше оказывается, на всё это ещё Министерство финансов должно дать 25-процентную гарантию. ..., а это при чём? При чём здесь бюджет? Причём здесь бюджет? Это Центральный банк рефинансирует вложения коммерческих банков, которые несут материально. Причём тут бюджет?

Значит, а дальше всё очень просто. Министерство финансов говорит: мы на это выделяем 30 миллиардов, не долларов, рублей. Множим на четыре – 120 миллиардов. Значит, что это означает? Это называется издевательство над поручениями президента. Вместо того чтобы сделать подъём, вы понимаете, в чём дело? Причём тут ничего не поменяем? Идеальную совершенно, мы введём идеальную систему валютного контроля. Ну и что? Мы зачем его вводим?

Значит, вариант какой? Если, я ещё раз хочу сказать, если у меня есть способы эффективного использования денег внутри экономики, тогда я сторонник того, что нужно ужесточить против тех, кто криминальный или полукриминальный по глупости выводит деньги. Значит, что мы сейчас делаем? Мы сейчас создали искусственно состояние неопределённости в экономике. Значит, ... какое? Значит, Центральный банк говорит: экономика развиваться не может. Почему? Потому что мощностей нет. Как он это вычислил, я не знаю, у нас загрузка 60 процентов в среднем по экономике, 60 процентов. Они говорят: нет, это не просто мощность, мы говорим о конкурентных мощностях, как они отделяют конкурентные от неконкурентных.

При этом совершенно понятно, что если у вас кредиты под оборот 15-18 процентов, то вы не можете задействовать свои мощности. Более ... более сильная вещь. Если бизнес берёт кредиты под 15-18 процентов, то это значит, если он только не торгует девочками или наркотиками, он либо не платит зарплату в светлую, либо не платит налогов. Да нет в экономике в обрабатывающей доходов в 20 процентов, нет и быть не может.

Значит, таким образом, я ещё раз говорю, самое опасное – что-нибудь такое новое придумать. Давайте, мы выполним то, что мы решили. Вот есть система рефинансирования...

Значит, ровно это. Вместо того чтобы придумывать некие инновации, давайте сделаем то, что велели сделать нам. Никто же не возражал, все за. Не делаем. А если мы это сделаем, то, может быть, тогда все проблемы остальные будут сняты.

Выступление Андрианова К.Н.:

Я постараюсь тезисно остановиться на основных направлениях, которые в качестве ключевых приоритетов обозначил в своём вступительном докладе Сергей Михайлович Миронов, а именно развитие промышленности и скорейшее принятие законопроекта о промышленной политике, это то, что творит, по-другому не скажешь, наш Центральный банк в денежно-кредитной сфере, и необходимость пересмотра таможенно-тарифных обязательств России в ВТО.

Я думаю, все здесь согласятся, что это равно как и основные болевые точки и основные точки приложения, которые таковыми должны стать со стороны государства.

Приходится констатировать крайне неудовлетворительное положение дел в национальной промышленности, промышленном развитии России, крайне низкие темпы роста. В августе и вовсе пошло сокращение – минус 0,6 процента в августе 2013 года, поэтому я здесь, в общем-то, и не разделяю такой оптимизм некоторых академиков.

Всё это, к сожалению, свидетельствует о продолжающемся ухудшении качества структуры российской экономики, которая из без того характеризуется огромным сырьевым креном, гипертрофированностью ТЭК и крайней неэффективностью. При этом основным показателем, как мы все с вами знаем, качества структуры национальной экономики в мире служит именно доля в ней промышленного производства и, прежде всего, обрабатывающей промышленности. При этом за последние 7 лет количество субъектов промышленной деятельности в перерабатывающих отраслях сократилось почти на 16 процентов, в том числе производство машин оборудования почти на 40 процентов, в то время как общее число хозяйствующих субъектов увеличилось на 1,2 процента.

Сложившиеся условия диктуют нам необходимость скорейшего принятия федерального закона о промышленной политике. Под условиями я понимаю, прежде всего, развернувшуюся и усиливающуюся санкционную войну против Российской Федерации, продолжающийся мировой финансово-экономический кризис. И всё это также актуализируется грядущим началом функционирования Евразийского экономического союза, до которого осталось менее 2 месяцев. И если, в общем-то, не принять меры, проект евразийской интеграции можно попросту потерять, не начав его развития.

Ну, и как я уже говорил, для скорейшего принятия федерального закона о промышленной политике необходимо усовершенствование и дополнение существующего варианта. Очевидно, что данный закон не должен носить исключительно рамочный характер, а должен стать действенный инструментом модернизации, реиндустриализации и новой индустриализации России, устойчивого динамичного развития российской промышленности.

В этой связи хочется отметить, что с этой целью необходимо предусмотреть статью "Механизм реализации промышленной политики Российской Федерации", в которой следует прописать конкретные экономические меры поддержки, в том числе финансовые, а именно государственные субсидии на техническое оснащение перевооружений, имущественное, таможенное, поддержку по средствам размещения госзаказов на производство и поставки товаров для нужд государственных и муниципальных органов власти.

Вместе с тем, целесообразно предусмотреть для российских субъектов промышленной деятельности пониженную ставку НДС и нулевую для предприятий с полным производственным циклом. Пониженные ставки по налогу на прибыль, включая обнуление его федеральной части, дифференцированной зависимости от российской доли к добавленной стоимости. Освобождение от импортных таможенных пошлин при закупках нового зарубежного производственного оборудования и снятие НДС на его импорт.

Хочу отметить, что по ряду источников, ознакомившись с предварительным вариантом данного законопроекта, в российском правительстве далеко не у всех сложилось понимание того, какой будет эта промышленная политика. И в этой связи хочу отметить, что проработка и введение в данный законопроект статьи "Механизмы реализации промышленной политики", в общем-то, поможет внести ясность в сознание чиновников, в том числе Минпромторга.

Также представляется крайне необходимым прописать в данном законопроекте статьи содержащие меры поддержки всех важнейшим комплексов отраслей промышленности (в частности машиностроение, пищевой промышленности, а не только ОПК, как это предусмотрено существующим вариантом). Тем более для реализации намеченной Минпромторгом реиндустриализации необходимо первоочередное приоритетное развитие производственного машиностроения, станкостроения, тяжёлого машиностроения, энергетического и нефтегазового машиностроения.

Вместе с тем, в данном законопроекте следует обозначить приоритетное стимулирование инвестирования и кредитования предприятий российской промышленности.

Вместе с тем, следует предусмотреть продолжение налогового стимулирования инвестиций промпредприятий и после 2025 года, а не до, как присутствует сейчас в варианте, например, в форме обложения по налогу на прибыль по льготной ставке не выше 5 процентов.

Очевидным преимуществом данного законопроекта (одним из) представляется намерение создания фонда развития промышленности. Всё бы хорошо, но при этом представляется очевидно недостаточная заложенная Минпромторгом величина этого фонда. На один год – 10 миллиардов рублей, на 3 года – 20 миллиардов рублей, что ничтожно мало с учётом существующих накопившихся потребностей и проблем российской промышленности.

Хочу подчеркнуть, что объём Фонда господдержки всей национальной промышленности такой огромной страны как Российская Федерация не может быть в несколько раз меньше сумм, выделяемых на строительство одного футбольного стадиона и двух-трех километров дорожной развязки в городе Москва. При этом первоочередным направлением деятельности данного фонда определено финансирование сложных инфраструктурных инновационных проектов, но это потребует совсем других сумм.

Ну и в заключение хотелось бы ещё обозначить ряд практических предложений по условиям Всемирной торговой организации и денежно-кредитной политики. Очевидно, что существующие условия, на которых Российская Федерация в 2012 году вступила во Всемирную торговую организацию, не отвечают условиям национальных интересов. Получается, что вступали в ВТО, чтобы защитить отечественного производителя на внешних рынках, а получили необходимость его защищать от нависшей опасности у себя же дома, затрагивая при этом значительные средства. То есть возникла реальная угроза опасности медведю в его собственной же тайге. При этом ещё в ходе переговоров о вступлении России в ВТО даже не было проведено соответствующих консультаций с Союзом юристов России. Условия и обязательства по вступлению России в ВТО были согласованы с десятками зарубежных государств, но при этом не были согласованы с отраслевыми объединениями российских производителей. Таким образом, Минэкономразвития России проигнорировало позицию Президента РФ, озвученную им ещё в далеком 2002 году в своем ежегодном Послании Федеральному Собранию, касаемо переговоров по вступлению в ВТО. Я цитирую: "Все должны быть участниками этого процесса. Мнения всех должны быть учтены". На практике, к сожалению, вышло, мягко говоря, далеко не так.

В этой ситуации очевидно, что для практической реализации заявленных правительством планов проведения модернизации российской экономики на основе её реиндустриализации и перехода на новый технологический уклад необходим как минимум пересмотр условий членства ВТО, прежде всего, таможенно-тарифных обязательств, так как продолжение пребывания в ВТО при существующих условиях ведет напротив к деиндустриализации российской экономики. Тем более, что правила Генерального соглашения по тарифам и торговле допускают возможность вести переговоры о пересмотре договоренности по защите внутреннего рынка в три года. Ближайший трехлетний период как раз начнется с января будущего года и наша страна зарезервировала себе право после указанной даты инициировать и вступить в переговоры по пересмотру своих тарифных обязательств, тем более что такое право использовали уже многие члены ВТО. И соответствующие изменения также в специальной статье следует прописать в законопроекте о промышленной политике, иначе реализация данного проекта на практике становится, в общем-то, под угрозу.

Получается так, что главной причиной всех бед являются, как это ни парадоксально может показаться, действия самого Центробанка.

И завершающий тезис, что для вывода экономики из стагнации и обеспечения экономического роста в России нужно не ужесточение, а смягчение денежно-кредитной политики.

Выступление С.А. Толкачева:

Хотелось бы показать свою презентацию, но в виду ограниченности времени, выскажу некоторые предложения относительно промышленной политики в России и законопроекта о ней.

В законе изначально содержится системная ошибка. В нем прописаны положения, которые должны обеспечить равные конкурентные условия для всех промышленных отраслей в структуре всего народного хозяйства,но промышленная политика, как её понимают во всем мире, это совокупность государственных регулирующих мероприятий, направленных на создание привилегированных условий для развития отдельных секторов и отраслей промышленности. В Законе активно проводится мысль о необходимости создания всего лишь "равноценных условий развития промышленности в целом, сопоставимых с условиями за рубежом", но в США реиндустриализация проводится в условиях беспрецедентных преимуществ для национальных производителей: цены на энергоресурсы в 3-4 раза ниже (!!!), чем в других развитых странах!

В существующем варианте промышленная политика рассматривается в отрыве от основополагающих документов стратегического развития ФЗ от 28 июня 2014 г. N 172-ФЗ "О стратегическом планировании в Российской Федерации". Необходимо включить промышленную политику в систему документов государственного стратегического планирования РФ.

Также крайне необходимо разработать и принять Доктрину промышленного развития (Промышленная доктрина) Российской Федерации, Основные направления (концепция) промышленной политики Российской Федерации, Государственную программу развития промышленности Российской Федерации, Национальный доклад о реализации Государственной программы развития промышленности.

На следующее заседании Экспертного совета я обязательно представляю конкретные предложения по стимулированию промышленности в России, а следовательно стимулированию экономического роста.