Председательствующий Василий Швецов, депутат фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ":

– Добрый день, уважаемые коллеги. К сожалению, Сергей Михайлович Миронов не смог принять участие в нашем мероприятии. Я хочу поприветствовать всех, начинаем работу нашего "круглого стола". И хочу поблагодарить всех, кто откликнулся на приглашение обсудить очень важные проблемы нашего общества: проблемы бедности, социального неравенства, которые уже сегодня могут стать не только угрозой социальной, но и политической стабильности в стране.

В нашей работе участвуют представители научного сообщества, профессиональных союзов, министерств и ведомств, общественных организаций, депутаты Государственной Думы.

Коллеги, несмотря на огромную значимость данного вопроса, мы сегодня ограничены регламентом, общее время нашей работы – с 14 до 16 часов. Предлагается время для выступлений установить в районе семи-десяти минут. Поэтому я буду напоминать, уважаемые коллеги, по истечении времени, чтобы предоставить возможность высказаться максимально большему количеству наших экспертов.

Коллеги, обращаю ваше внимание, что ведётся запись, стенографирование всех наших выступлений, которые будут использованы для обработки и последующей подготовки обобщённой позиции итогов нашего "круглого стола".

Коллеги, конечно, проблемы социального расслоения общества, проблемы бедности вряд ли возможно решить в одночасье и какими-то превентивными мерами. Здесь требуется комплексный подход, затрагивающий аспекты развития экономики в целом, промышленности, производства, то есть создание государством благоприятных налоговых, инвестиционных условий для частного бизнеса, для честного бизнеса, и аспекты, затрагивающие более справедливые распределительные механизмы, введение инструментов, устанавливающих разумную зависимость доходов одних социальных слоёв от доходов других.

По информации Росстата и Минтруда, децильный коэффициент в 2013 году у нас составил 16,2, при критическом значении – 10. Однако, по данным ряда экспертов, на самом деле он у нас составляет не менее 26 притом, что, например, в скандинавских странах он составляет 3-4, в Германии, Австрии, Франции он варьируется от 5 до 7, в США где-то 10.

Сегодня можно услышать мнение о том, что у нас растёт численность среднего класса. Но, коллеги, сколько в структуре этого среднего класса работников наёмного труда? На самом деле ничтожное количество. Это значит, что у нас многие люди, имеющие постоянную работу, фактически относятся к категории бедных. В то же время 10 процентов самых состоятельных граждан богатеют в год в среднем на 30 процентов, а то и более. Способствует этому одинаковый для всех подоходный налог, единый социальный налог с его фактически регрессивной шкалой.

Сдвинуть с мёртвой точки процесс решения проблем социального неравенства можно уже сегодня. С одной стороны, проводя разумную промышленную политику, нацеленную самым активным образом на увеличение объёма передела внутри страны, снижая сырьевую зависимость, для этого создавая благоприятные налоговые, инвестиционные условия, условия, ограничивающие аппетиты естественных монополий, от которых зависят цены на газ, бензин, электроэнергию, железнодорожные перевозки, и создавая справедливую и реально независимую судебную систему. Конечно, это не сделаешь в одночасье, мы это прекрасно понимаем, это может реализовываться в рамках государственных программ многие годы.

Но параллельно уже сейчас вполне возможно откорректировать распределительные механизмы в системе налогообложения – социальные льготы. Для соблюдения социально-экономического баланса, к примеру, ввести прогрессивную шкалу подоходного налога.

Сегодня предлагаются разные варианты шкалы налогообложения. Одни предлагают освободить доходы, к примеру, до 15 тысяч рублей в месяц, то есть до 180 тысяч рублей в год. Другие утверждают, что это в наших условиях нереально.

Наверное, более правильным было бы установление необлагаемой налогом базы в зависимости от величины прожиточного минимума, установленного в том или ином регионе. Но здесь необходимо более тщательно проработать коэффициент зависимости от прожиточного минимума. А вот верхний предел, по которому рассчитывается налог по минимальной ставке, установить, есть предложение, например, в размере 20 миллионов на начальном этапе, чтобы не было такой шоковой терапии, скажем, с дальнейшим снижением границ в течение пятилетнего срока до уровня, равного заработной плате высшего должностного лица государства – президента.

Решить проблему минимального размера оплаты труда и повышения его хотя бы до того прожиточного минимума, который определяется существующими методиками. Сегодня он у нас чуть более 8 тысяч рублей, а далее смотреть, насколько этот прожиточный минимум научно и жизненно обоснован. В перспективе же ориентиром для дальнейшего повышения МРОТ должен стать минимальный потребительский бюджет. А он примерно в 2,5 раза выше прожиточного минимума трудоспособного населения. В Европейском союзе, например, нельзя платить минимальную заработную плату ниже 50 процентов средней по стране. Немаловажным условием является и ограничение размеров оплаты труда топ-менеджеров организаций, компаний с госучастием, оплаты труда госслужащих также с привязкой к зарплате высшего должностного лица государства.

Коллеги, у фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" есть ряд законотворческих инициатив, касающихся данной тематики. Это законопроекты по введению налога на роскошь, отмене налога на земельные участки площадью до восьми соток, введению прогрессивной шкалы подоходного налога на доходы физических лиц и повышению стандартного и имущественного вычетов, ограничению максимального размера оплаты труда, годовых бонусов, компенсаций при расторжении трудовых договоров топ-менеджерам компаний с государственным участием и ряд других законопроектов. Вот сегодня, кстати, внесён от фракции депутатом Ниловым и рядом других депутатов также ещё один законопроект, касающийся ценовой политики торговых организаций.

Но, к великому сожалению, сегодня в Думе не так просто провести эти законопроекты. Поэтому продвижение их происходит очень тяжело, зачастую они просто отклоняются. Если и принимаются, то в очень усечённом виде. К примеру, вместо налога на роскошь, который предлагался нашей фракцией, была установлена повышенная ставка транспортного налога на дорогие автомобили. А буквально месяц назад, видимо, понимая напряжение и недовольство в обществе, был принят закон о так называемых "золотых парашютах". Но на самом деле, если внимательно в него вчитаться, скорее, он носит, по большому счету, символический характер.

Уважаемые коллеги, я уже много говорю. Сегодня хотелось бы услышать ваше мнение, мнение экспертного сообщества, для того чтобы выработать более взвешенную, обоснованную позицию по этой злободневной проблеме. Как говорится, вода камень точит. И эту позицию мы постараемся использовать в своей работе и донести её до высшего руководства страны уже от имени экспертного сообщества.

Спасибо, уважаемые коллеги.

И я хочу сейчас предоставить слово Бобкову Вячеславу Николаевичу – генеральному директору Всероссийского центра уровня жизни, профессору, доктору экономических наук. Приготовиться Александровой Ольге Аркадьевне.

Пожалуйста, Вячеслав Николаевич.

Вячеслав Бобков:

– Добрый день, уважаемые коллеги, уважаемый Василий Георгиевич.

Я хотел бы поддержать установку фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" на обсуждение проблемы бедности. Было ещё одно обсуждение, предшествующее этому. Во фракции создан научно-методический совет, который провёл своё первое обсуждение и очень подробно с участием очень авторитетных людей из научного сообщества обсуждал проблемы современной социальной политики, в том числе и проблемы бедности и неравенства. Сегодня второе обсуждение.

Я также вообще хотел бы отметить большой интерес к тому, чтобы практически решать эти проблемы. Недавно состоялся второй Московский экономический форум, на котором тоже специально работала конференция, посвященная проблемам снижения бедности и снижения социально-экономического неравенства.

Всё это говорит о том, что с разных сторон идёт глубокое осознание остроты этих проблем и неотложности их решения. Я думаю, к этому нас побуждает и внутренняя, и внешняя новая обстановка, которая сегодня сложилась в нашей стране и вокруг нашей страны. И мы должны делать уроки из всего того, что происходит вокруг нас. Так вот я хотел бы остановиться на том, что тут есть две стороны проблемы.

Конечно, в результате мы должны стремиться к тому, чтобы выработать систему мер по снижению бедности и социального неравенства. Но для того чтобы выработать грамотную систему мер по снижению бедности и экономического неравенства, нужно точно идентифицировать эту проблему. То есть нужно сделать хорошую систему индикаторов, которые бы измеряли бедность и неравенство. Поскольку это очень многогранные проблемы, то мировая практика выработала целую совокупность индикаторов, которые, к сожалению, плохо используются в нашей стране.

Мне уже приходилось выступать по этой проблеме, и я хочу повторить, что у нас измеряется только абсолютная монетарная бедность, то есть бедность, которая измеряется по стабильной черте, поэтому она называется абсолютной. Если прожиточный минимум не менялся, цены и тарифы не менялись бы, то это были бы одни и те же рубли или тысячи рублей. То есть мы некую провели черту и ниже её начинаем смотреть, кто больше.

Кроме абсолютной монетарной бедности есть еще относительная монетарная бедность, которая мировым сообществом измеряется и которая должна измеряться в нашей стране. Мы знаем, что подготовительная работа такая была проделана Росстатом, но, к сожалению, пока этот инструментарий не введён, а эта относительная бедность одновременно определяет долю населения, которая имеет потребление ниже наиболее распространённого в обществе.

Есть специальный инструментарий, тут специалисты, я не буду это разжёвывать, но смысл-то в том, что одновременно измеряют неравенство, и если бедность сокращается, значит, одновременно сокращается и неравенство. То есть мы как бы решаем две задачи: одновременно ставим задачку снижения и, снижая эту бедность, мы одновременно снижаем неравенство. Хотя не так много стран, которые успешно решают задачу снижения относительной бедности, её вообще устранить нельзя, но такие европейские страны есть, есть практика, на которую можно опираться.

Кроме того, есть ещё субъективная монетарная бедность, которая показывает, что люди думают, сколько им надо денег, чтобы свести концы с концами или, например, считать себя средним слоем, жить более-менее нормально. Так вот эта бедность тоже у нас не измеряется на уровне как государственный инструментарий социальной политики. Да, проводят экспертные организации всякие опросы, выявляют эту бедность, но вот так, чтобы она служила именно ориентиром для выработки политических решений, этот инструментарий не применяется.

Но есть ещё ведь и немонетарные формы бедности различные, они у нас вообще не применяются в государственной социальной политике. Ни монетарная абсолютная бедность, ни монетарная относительная бедность, ни монетарная субъективная бедность. Этот набор инструментов надо вводить в практику, потому что они помогают выявить разные слои или, как говорят, профили бедности.

Пенсионеры у нас сегодня, в силу механизма регулирования совокупного размера минимальных выплат, практически под монетарную бедность не подпадают. Но если посмотреть их относительную бедность или посмотреть их немонетарные формы бедности, то они у нас являются по немонетарным формам наиболее остро нуждающейся категорией, поскольку не получают в должной мере медицинского обслуживания и других форм поддержки и удовлетворения своих потребностей, в которых они нуждаются.

Поэтому резюме первой части моего выступления: инструментарий измерения бедности и неравенства должен быть гораздо более широким, и здесь экспертное сообщество может предложить конкретные пути.

Я ранее выступал на экспертном совете и привлекал внимание к тому, что мы ставим вопрос о необходимости создания специальной межведомственной группы с участием Минтруда, Росстата, с участием тех ведомств, которые наиболее близко стоят к решению этой проблемы, с тем чтобы обсудить и выработать предложения по инструментарию измерения бедности и неравенства.

Хороший был, кстати, механизм, когда президент создал несколько экспертных групп, для актуализации программы "2020" перед выборами. Они работали на протяжении примерно полугода или даже больше и родили очень много ценных предложений. Другое дело, как политики будут это использовать, но предложения были, и вот такой же механизм можно было бы повторить.

Конечно, работу надо профинансировать. Безусловно, пользоваться наработками науки в политических целях это как бы хорошо, но этого совершенно недостаточно. Надо решать проблему практически. Поэтому, нужно, конечно, провести финансирование, в том числе, исследовательских работ.

А моё сегодня выступление в более узком плане сводится к необходимости, на наш взгляд, принятия двух проектов федеральных законов, во всяком случае, ввести в практику их обсуждение.

Нам нужно в системе вот этих индикаторов бедности, как мы считаем, актуализировать задачу использования систем потребительских бюджетов. Мы считаем, что необходимо разработать и продвигать к принятию федеральный закон о системе потребительских бюджетов населения в Российской Федерации.

В Советском Союзе эта работа была поставлена широко. Были минимальные бюджеты, были бюджеты рациональные. Каждый служил для своих целей. Это хороший инструментарий идентификации уровня жизни различных слоёв, определения социальной структуры нашего общества и выработки мер по снижению неравенства.

У нас во Всероссийском центре уровня жизни мы можем уже сегодня внести предложение по идентификации социально-приемлемого уровня жизни. Вот вы назвали его минимальным. Мы отошли от этой формулировки обозначив его как "социально приемлемый потребительский бюджет". Вот Людмила Сергеевна называет бюджет минимумом материальный обеспеченности. Надо договориться всё-таки, какой термин использовать и в законодательстве этот термин обозначить, прописать цели, для которых он применяется. На наш взгляд, у него свои цели, прежде всего для расчета зарплаты. Он должен применяться для оплаты базовых профессий, для того, чтобы определить восстановительный уровень потребления семей, не бедности, а именно восстановительный уровень потребления.

Бюджет среднего достатка. Средний класс провозгласили, а что такое критерий среднего класса? Где этот потребительский бюджет среднего класса, который открывает дорогу в средний класс? Его тоже нет. Минэкономики обозначил шесть бюджетов прожиточного минимума, а дальше всё размыто, и это уже пять лет висит, перекочёвывает из программы в программу 2020, теперь в прогноз 2030. Такое очень неконкретное определение критерия выявления среднего класса, на мой взгляд, совершенно недостаточно. Наука давно может дать более развёрнутые рекомендации и надо это в бюджет тоже вводить, как и бюджет высокого достатка.

Кроме того, мы ставим второй вопрос: о необходимости разработки федерального закона о системе нормативов жилищной обеспеченности. Новый Жилищный кодекс вывел вообще систему количественной оценки стандартов жилищной обеспеченности за рамки российского законодательства. Если в старом кодексе была норма обеспечения жилищем 18 квадратных метров, и это был федеральный стандарт жилищной обеспеченности, то сейчас такого стандарта нет. Он был в скрытом виде, когда был прожиточный минимум, который считался по полной потребительской корзине. Как только в прожиточном минимуме перешли к досчётному методу и стали считать натурально только продовольственную корзину, остальное досчитывать, ушёл и этот стандарт. У нас нет теперь стандарта минимальной нормы жилищной обеспеченности. Мы считаем, что её надо вводить.

Но есть стандарт ещё и средней жилищной обеспеченности, есть стандарт высокой жилищной обеспеченности. Вот эта стандартизация, закон федеральный о стандартах жилищной обеспеченности тоже может быть принят.

Почему эти два федеральных закона или один, как хотите, об основных стандартах материальной обеспеченности должны быть приняты? Да потому что сегодня социальная структура общества с точки зрения обеспечения уровня жизни складывается из двух текущих расходов: на жилищные и на текущие материальные потребности. Вот основа сегодня уровня жизни и средств, которые необходимы для того, чтобы обеспечить самые первоочередные расходы любого слоя нашего общества. И здесь стандартизация очень необходима.

В рамках вот этой группы, которую мы предлагаем создать, можно было бы работать и над этим. А можно и отдельно вывести эти проблемы. Спасибо.

Председательствующий:

– Спасибо, Вячеслав Николаевич.

Слово предоставляется Александровой Ольге Аркадьевне, заместителю директора по науке Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, доктору экономических наук. Приготовиться Бабкину Константину Анатольевичу. Пожалуйста, Ольга Аркадьевна.

Ольга Александрова:

– Добрый день, уважаемые коллеги!

Есть презентация, поэтому я извиняюсь, что сижу спиной к некоторым из коллег, потому что вынуждена следить здесь за своей презентацией.

Но на самом деле, конечно, необходимо выступать по такой теме, особенно на "круглом столе", организованном "СПРАВЕДЛИВОЙ РОССИЕЙ", о которой много сказано, много написано, много внесено законопроектов, много сделано попыток недопущения принятия внесенных фракцией законов. Но тем не менее, открывающий наш "круглый стол" ведущий сказал, что вода камень точит, значит есть всё равно необходимость, поскольку с материалами "круглого стола" будет знакомиться широкая общественность, благо Интернет теперь это позволяет. Важно очень всё-таки какие-то вещи говорить даже не в деталях, а в императивном ключе, как аксиомы.

Что это за такие аксиомы, которые, в общем, можно сравнить с законом Ома или законом Всемирного тяготения?

Первое. То, что сложившийся уровень неравенства сегодня явно является тормозом экономического роста, с одной стороны, и мотором депопуляции, с другой стороны. Той самой депопуляции, в отношении которой всё время встает искушение заместить население недостающее трудовыми мигрантами из-за рубежа.

Вот здесь на слайде представлены данные доклада, который, к сожалению, недавно ушедший от нас директор моего института Алексей Юрьевич Шевяков сделал ещё в 2007 году на президиуме РАН. В присутствии коллег-конкурентов, которые могли бы критиковать методологию, был представлен доклад, который на цифрах показал последствия избыточного неравенства, то есть сверх того, что нужно для стимулирования труда, стимулирования экономической деятельности, для экономики и для демографии. Мы видим, что последствия избыточного неравенства для экономики – это снижение темпов роста, которые снижаются в разы, на десятки процентов, притом что все инструменты, которые предлагались нами для того, чтобы уйти от избыточного неравенства абсолютно не экстремистские и не выходили за границы тех подоходных налогов, которые приняты в развитых странах Запада.

Следующий слайд. Понятен всем присутствующим двойной эффект налоговой прогрессии. Это масса, платёжеспособный спрос, с одной стороны, и, с другой стороны, перенаправление сверхдоходов в производительный сектор экономики.

Вот демографические последствия избыточного неравенства, три варианта. Один вариант, это если следовать нынешним путём, когда есть экономический рост, постепенно растут доходы. Мы видим, что в этой ситуации есть действующие факторы, которые вызывают депопуляцию, а именно, сверхсмертность в трудоспособном возрасте и отказ от рождения детей, так что мы даже не получаем простого воспроизводства семей, идёт снижение.

Вот какие цифры получаются. Если у нас только был бы рост реальных доходов при неизменном неравенстве, то по прогнозам на большой статистической базе, статистических данных по методологии, которая прописана, изданы монографии на эту тему моими коллегами, снизится до 124 миллионов. То есть потеря порядка 60 миллионов человек. А если будет перераспределение доходов во втором случае за счёт прогрессивного налогообложения, понятно, что сложная прогрессия, то мы видим, что снижаются факторы, которые приводят к сверхсмертности в трудоспособном возрасте и наоборот, мобилизуют на рождение двух и более детей и, соответственно, у нас есть рост численности населения, порядка 16 миллионов человек.

И третий вариант, когда ещё больше можно получить прирост. Это когда комбинация из перераспределения доходов за счёт налогообложения и плюс государственных дотаций, доведение до среднедушевого. Казалось бы, ну какие-то фантастические цифры. Но когда речь идёт о таких масштабах значений, то на самом деле всё это вполне вероятно.

Итак, следующий важный императив: кризис – время строить социальное государство. Об этом говорит история становления социальных государств за рубежом. Я привела здесь цитату известного мыслителя нашего современного Эспи Андерсена, который говорит о том, как зарождались первые шаги на пути к социальному государству. Тогда на карту был поставлен вопрос строительства нации. Затем историко-экономический анализ становления социальных государств в четырёх странах. Каждая страна – это символ той или иной модели социального государства. Великобритания, из историко-экономического анализа следует: не было такого, что к социальному государству решительный поворот совершался тогда, когда у государства был лишний жирок, когда в бюджете были лишние деньги. Напротив, в Великобритании это были ещё карточки послевоенные и необходимость перестраивать промышленность с военных рельс на мирные.

Что там было в Германии послевоенной, мы тоже знаем. Швеция, известный доклад Анны Гуннар и Мёрделя "Кризис в производстве населения". То есть тоже депопуляция была такая, что вставал вопрос о том, что будет, собственно, со шведским племенем и так далее. То есть, на самом деле поворот был тогда, когда элита политико-экономическая понимала, что дальнейший отказ от фундаментального социального компромисса грозит таким расколом, такими непредсказуемыми последствиями, что приходится делиться и идти на какие-то компромиссы, отказываясь от привилегий.

Насколько наша ситуация похожа на такую, мы видим, с одной стороны, сегодня в телевизоре, а с другой стороны – на представленных данных, где мы, наше население, численность в системе перспектив, о которой я сказала, и ничтожный вклад России в мировой ВВП. И, в общем, с достаточно небольшим населением мы всегда искушаем наших партнёров, скажем так, своей большой и природно-богатой аудиторией. Ну и здесь, пожалуйста, наш вклад, он совершенно мизерный пока. В ВВП, даже не в ВВП, а в международном разделении труда видно, как мы представлены.

Теперь следующий тоже миф, который необходимо нам развеять. Дело в том, что очень часто можно услышать от представителей нашего экономического блока правительства, и даже наших высших руководителей о том, что Российская Федерация, в отличие от наших зарубежных партнёров, соседей не снижает своих социальных обязательств.

Но всегда встаёт вопрос, во-первых, так ли это? И вот эта диаграмма говорит о том, что на самом деле картина не совсем такая. Да, официальный сайт. ОЭСР даёт нам данные, говорящие о том, что в самые пиковые кризисные годы шёл рост социальных расходов, который существенно отличался от того, что происходило в этой время с ВВП, который либо рос медленно, либо вообще не повышался.

Данные говорят о том, что... вот ещё один слайд, где видно, как в разных странах росли социальные расходы, и какая это была доля от ВВП. Да, были страны, в которых снижались социальные расходы, какие-нибудь Венгрия, Греция, Португалия и Испания. Но, вообще, с какой стати Россия с её потенциалом и природными богатствами, в том числе, энергоресурсами, с ними себя сопоставляет?

Что удалось на этом фоне нашим коллегам зарубежным? Здесь, на этом слайде, представлена динамика снижения бедности среди граждан старше 65 лет в период кризиса. То есть, на самом деле в период кризиса можно получать и даже такие результаты.

Мне буквально позавчера пришлось быть на заседании Межведомственной комиссии при Совете Безопасности по экономической и социальной сфере, где речь шла о проблеме квалифицированных кадров и о мерах по её совершенствованию.

Был сначала распространён проект решения, к которому была приложена информационно-аналитическая справка. Что нас удивило? Там вообще не было никаких цифр, связанных с финансированием образования. При этом, если мы посмотрим последний доклад ОЭСР "Взгляд на образование. 2013 год", то увидим, что по каждой из ступеней образования финансирование Российской Федерации и в среднем по ОЭСР различается в два раза, особенно существенно как раз на тех ступенях образования, которые призваны заложить основы для будущих фундаментальных знаний, умения принимать завтрашние вызовы, генерировать инновации.

Ну и понятно, все последствия недостаточного финансирования налицо.

Неадекватный подушевой, норматив подушевого финансирования и спровоцированный им, а также таким благим делом, как повышение заработной платы школьных учителей до средней по экономике региона, мы видим, что в условиях неадекватно низкого финансирования это приводит к неоправданной по масштабам и способам реализации оптимизации сети учреждений, сокращению педагогических штатов, росту числа учащихся в классе в расчёте на одного педагога, и всё это пагубным образом сказывается на качестве среднего образования. Это ведёт к дальнейшему усилению необходимости восполнения школьных знаний в период обучения в вузе.

Следующее, что мы видим результатом, это рост коммерциализации уже и среднего образования, это, значит, мы тем самым сокращаем возможности поступления в высшую школу способных, но малообеспеченных учащихся. Мы видим ограничение доступности образовательных программ дошкольного образования, здесь не надо ничего рассказывать, это всё прогнозировалось на этапе принятия последних законов, 83-го нового закона "Об образовании". Я могу об этом говорить как исследователь, который на основании замеров в регионах видит результат. И чем менее благополучный регион, тем больше вот этих вот негативных эффектов мы видим.

Ну и последнее, что я хотела с учётом регламента сказать, что на самом деле не только практика говорит о том, что социальные расходы вовсе не истощают производительный сектор, а они на самом деле при разумной организации создают и то, что называется эффективный платёжеспособный спрос, это и госинвестиции, и новые рабочие места, и инвестиции в сопряжённые сферы, в строительство, инженерные коммуникации, создание медицинского оборудования, и так далее.

И наконец, это качество человеческих ресурсов, без которых мы не сможем поправить всех диспропорций, которые были представлены выше. Спасибо за внимание.

Председательствующий:

– Спасибо большое, Ольга Аркадьевна.

Слово предоставляется Бабкину Константину Анатольевичу, президенту ассоциации "Росагромаш", сопредседателю Московского экономического форума. Мы с ними активно сотрудничаем и очень надеемся на дальнейшее также активное сотрудничество, и наша задача сегодня – перевести научные предложения, вырабатываемые на Московском экономическом форуме, на язык закона. Это очень важная вещь. Пожалуйста, Константин Анатольевич.

Константин Бабкин:

– Спасибо большое.

Председательствующий:

– Извините, пожалуйста. Прошу приготовиться Зубовой Ларисе Георгиевне.

Константин Бабкин:

– Тема имущественного расслоения принципиально важна, и я думаю, что все мы здесь понимаем, что её надо решать так. Сегодня пирог общественных благ, разделён крайне несправедливо. Это произошло в процессе приватизации или в процессе неправильной экономической политики двухтысячных годов. И важно, что все мы понимаем, что нужно решать эту проблему не переделыванием этого пирога, не отбиранием одних благ и передачей их другим людям. Важно увеличить этот пирог.

Проблему социального расслоения надо решать в первую очередь через экономическое развитие, то есть делать пирог наш больше. И, во-вторых, делать так, чтобы наращивание пирога и наибольший вклад в его развитие принесли небогатые люди, чтобы они могли заработать себе деньги. Для этого малые формы бизнеса мы должны поддерживать в первую очередь.

Второй Московский экономический форум, который состоялся недавно, носил такой подзаголовок: "Несырьевое будущее России". И красной нитью проходила там мысль через абсолютное большинство выступлений, что России нужно отказаться от ложных идеологических приоритетов. Для нас приоритетом должно служить не членство и не вступление в ВТО, не борьба с инфляцией, не накопление Стабфонда, не имиджевые суперпроекты, а важнейшей задачей должно служить создание условий для производства, для созидания, для модернизации нашей страны.

Через эти приоритеты, через занятие этими вещами как раз будут решены многие проблемы, которые накопились в нашем обществе. Уйдут масса социальных проблем, будет востребовано образование, наука, будут созданы условия для развития медицины и решения проблем демографии. Если мы поставим приоритетом вот как раз производство и созидание, производство несырьевых продуктов, то сразу станет понятно, что нужно делать.

Нужно не повышать налоги, как сейчас действует правительство, а снижать налоги для компаний, которые занимаются производством и модернизацией, не повышать цены на энергоресурсы, а радикально их снижать, используя опять же налоговую систему.

Нужно пересматривать условия членства в ВТО, которые зафиксировали неравные условия конкуренции между российскими и зарубежными производителями.

Нужно пересматривать радикально финансовую политику, делать так, чтобы кредиты стоили в несколько раз дешевле в России, чем стоят сегодня.

Нужно возвращать Стабфонд из-за рубежа и инвестировать его здесь.

Нужно организовать эффективно действующую поддержку системы поддержки экспорта.

Ничего этого, к сожалению, не делается.

Мы думали, как превратить наши предложения в букву закона. К сожалению, сейчас такой подход не доминирует, и существует такое предположение и уверенность, что закон, который не согласован правительством, не одобрен правящей партией, не имеет практически шансов на принятие. Но тем не менее, конечно, это не повод опускать руки. И вот мы подготовили концепцию закона, и его суть состоит в следующем.

Мы предлагаем увеличить, так называемую, инвестиционную льготу. Сейчас, если предприятие закупает оборудование, осуществляет инвестиции в модернизацию, оно в первый год списывает на затраты только 30 процентов этих вложений.

Таким образом, фактически модернизация осуществляется из прибыли предприятий. Эта ситуация противоречит тем подходам, которые существуют в развитых странах.

По примеру Канады, где у нас есть определенные связи, мы предлагаем увеличить инвестиционную льготу до 100 процентов, то есть вся модернизация предприятий должна происходить не из прибыли, а откладываться на затраты.

Таким образом, мы из налоговой системы сможем стимулировать развитие и модернизацию нашей экономики.

Скептики скажут: ага, вы хотите снизить налоги, государство потеряет доход. Но на самом деле тут этот законопроект не связан с затратами, потому что, да, денег государство получит с инвестиций меньше в первый год налогов, но эти деньги будут вложены в будущее, предприятия станут более модернизированными, более эффективными и, соответственно, государство в перспективе сможет получить больше налогов.

И мы думаем, что вот этот, кстати, законопроект хорошо бы пошел в пакете с законопроектом, например, о налоге на роскошь или с законопроектом о введении прогрессивной шкалы налогообложения на зарплаты.

Потому что тут это бы четко тогда смотрелось, что теперь государство стимулирует не потребление, не высокие зарплаты, а стимулирует вложение в будущее, в развитие предприятий. Одной рукой мы повысим налоги на зарплату, а другой рукой снизим налоги на модернизацию. Я думаю, что многие сейчас это бы поняли и приветствовали.

Не знаю, как отнесется к этому правительство, оно смотрит у нас в другую сторону. Вот сейчас мне сказали, что сегодня Центробанк не снизил, а повысил учетную ставку, значит, у нас кредиты будут стоить еще дороже, чем сегодня. Это движение в противоположном направлении от наших предложений. Это решение Центробанка, замедлит модернизацию экономики. Ну, ничего, я думаю, что мы переживем.

И спасибо партии СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ, что действительно участвовали в Московском экономическом форуме. Благодарим за то, что выступили с такой инициативой, положительно принимают наши предложения. Вот сейчас я передам вот эту концепцию закона в ваши руки. Надеюсь, что вы сможете использовать ее в работе.

Председательствующий:

– Спасибо большое, Константин Анатольевич.

Коллеги, слово предоставляется Зубовой Ларисе Георгиевне – заместителю директора Института социальной политики Академии труда и социальных отношений, доктору экономических наук, кандидату экономических наук.

Подготовиться Волгину Николаю Алексеевичу – первому заместителю генерального директора Всероссийского центра уровня жизни, заслуженному деятелю науки, профессору, доктору экономических наук. Пожалуйста.

Лариса Зубова:

– Уважаемые коллеги. К сожалению, я не подготовила такую обстоятельную презентацию, как предыдущие выступающие и поэтому я хочу свое время, часть своего времени отдать товарищам, которые это сделали. Но я хотела бы высказать свою точку зрения и позицию по такой проблеме, как соотношение минимального размера оплаты труда и прожиточного минимума.

Мне кажется, что груз накопившихся в социальной области проблем ощутим очень сильно в обществе и все эти годы, а я этой тематикой занимаюсь очень давно, уходила от этой тематики, возвратилась вновь к ней, и я вижу, что эти проблемы, в общем-то, не решаются. Они усугубляются, они аргументируются все больше и лучше, но есть вопросы, которые практически, которые можно было бы решить уже сейчас и этот как раз вопрос о минимальной заработной плате.

В Трудовом кодексе зафиксировано, что минимальный размер оплаты труда не должен быть ниже прожиточного минимума. И на самом деле эта статья Трудового кодекса не выполняется и по сей день. Заключаются соглашения между правительством и профсоюзами, каждый раз обсуждается эта проблема поэтапного приближения минимальной заработной платы к прожиточному минимуму. И вот новое соглашение, уже до 2016 года, которое было принято совсем недавно, опять та же самая история, поэтапное повышение. В чем же дело, почему эту проблему нельзя решить сейчас?

Мне кажется, и так считают мои коллеги, с которыми я работаю уже больше года, что эту проблему можно и нужно решить. Это будет положительно воспринято обществом, и это будет соответствовать нашему законодательству, поскольку решение этой проблемы, не требует больших ресурсов, она как раз может быть решена за счет вопиющих неравенств, которые сложились в нашем обществе.

И вот сегодня говорилось здесь о том, что у нас соотношение фондовых коэффициентов дифференциации доходов у нас где-то порядка 16, это мы говорим о денежных доходах, но если взять накопленное имущество, сбережения, то я думаю, что это сотни раз уже будут. И поэтому, нужно какое-то положительное движение, которое позволит уйти от этого бега на месте.

Во всех развитых странах, но более развитых, чем Россия, минимальная заработная плата не привязана к прожиточному минимуму, она привязана к медианному доходу, медианной зарплате, это 50-60 процентов от уровня медианной зарплаты, и там даже и не считают этот прожиточный минимум, а сегодня говорят о системе прожиточных минимумов. Нужно ли это делать, когда можно принять решение?

Надо приравнять минимальную заработную плату к прожиточному минимуму, физиологическому, подчеркиваю, прожиточному минимуму, который принимается каждый год федеральным законом и тогда уже можно говорить о поэтапном приближении уже к другим, так сказать, величинам прожиточного минимума, прожиточного бюджета, либо это минимальный, либо теперь появился еще воспроизводственный прожиточный минимум. Но давайте достигнем, наконец, этого физиологического минимума. Почему этого мы не можем сделать? Ресурсы здесь не нужны.

Здесь же можно еще и поднять вопрос о налогообложении. Давайте отменим налог хотя бы минимальную заработную плату. В ряде стран этого просто налога нет. Мало того, что у нас нет прогрессивной шкалы налогообложения, так еще и с самых бедных, заработная плата которых ниже прожиточного минимума, взимается налог. Отмена будет принята обществом. Это не стоит никаких ресурсов. Давайте подумаем в этом направлении.

Лариса Зубова:

– Этот вопрос можно взвесить и решить, понимаете, это будет положительный вопрос. Продумать параллельно всё-таки прогрессивную шкалу налогообложения, весь мир на этой шкале держится. Хотя бы в разумных пределах. И тогда эту проблему можно решить. А дальше, да, действительно, давайте поэтапно повышать этот прожиточный минимум, давайте переходить к доле от медианной заработной платы. Вот моё предложение. Пожалуйста, примите его к вниманию. Извините, что я не подготовила презентацию, я впервые здесь на таком совещании.

Председательствующий:

– Спасибо, Лариса Георгиевна.

Слово предоставляется Волгину Николаю Алексеевичу, первому заместителю Всероссийского центра уровня жизни, доктору экономических наук, профессору. Подготовиться Мысляевой Ирине Николаевне.

Николай Волгин:

– Уважаемые коллеги, мне кажется, что нет более крупных и острых проблем в социальном плане, чем те, которые мы сегодня обсуждаем. Более того, могу подчеркнуть, что и расслоение, и бедность – это проблемы, если они запущены в плохом смысле слова, они могут быть социально опасными. В отношении заработной платы имеется показатель из международных методик. При дифференциации зарплаты на уровне 1 к 30, выше этого показателя, становится социально небезопасно.

Поэтому хорошо, что эти проблемы обсуждаются, но меня, волнует и настораживает другое. Когда много говорят о, казалось бы, очень важном и актуальном, можно это просто заговорить. Начинаются объяснения, различные доказательства, почему МРОТ медленно идёт в сторону прожиточного минимума, почему дифференциация завышена, и так далее. Многие вещи, естественно, и должны научные обоснования получать, но не элементарные и первичные.

Вчера мне тоже пришлось участвовать в подобном мероприятии, в совещании в администрации президента по такой же проблематике, но там целевая была другая несколько идея, но разговор тоже шёл вокруг этих же проблем. И начали с дефиниций. Меня, например, это очень обрадовало, что, казалось, в такой практической среде подняли вопросы – а что такое МРОТ, а что такое прожиточный минимум – для того чтобы с ними работать ещё более выверенно.

Я считаю, это моя субъективная точка зрения, что МРОТ не нуждается в какой-то глубине – ни в теоретической, ни в практической. Это показатель субъективный, не отражающий какие-то серьёзные социальные и экономические процессы и тенденции, и он временный. МРОТ умрёт, я бы так сказал, когда его величина наконец-то достигнет прожиточного минимума.

А вот прожиточный минимум – это показатель, я бы сказал, вечный, и всегда должны ориентироваться на него. Минимальной зарплаты, сначала достигнуть, а потом уже и превосходить эти рубежи. Все знают, но я ещё раз повторю, для того чтобы сделать очевидный вывод, что прожиточный минимум – это сумма средств или денег, которая необходима для компенсации затрат физиологических, умственных и других, которые имеют место у человека в процессе его жизни и трудовой деятельности.

Когда представляешь эту дефиницию в таком развороте, тогда очевиднее встаёт вопрос: а можно ли поэтапность, о чём вы говорили, допускать? А можно ли вообще не достигать МРОТом прожиточного минимума? Это значит, поскольку МРОТ – показатель-то государственный это значит, что все работодатели, включая государство, дают отмашку и дают добро на то, чтобы человек имел проблемы с жизнеобеспечением, так, мягко скажем.

Поэтому я тоже абсолютно не понимаю, когда практики в министерских кабинетах разрабатывают поэтапность достижения этого показателя. Я считаю, что и бюджетная процедура на всех уровнях, в принципе, с учётом того, что такое прожиточный минимум, бюджет должен формироваться как раз исходя из этих вещей, а всё остальное, вы извините, на 3, 4, на 25 месте и так далее.

Я думаю, что на самом деле выровнять МРОТ до уровня прожиточного минимума не требует колоссальных средств, как раньше говорили. Вчера я тоже слышал из уст руководителя Минфина очень высокого уровня, что никаких проблем финансовых нет для того, чтобы уравнять два этих показателя.

Почему не уравнивают? А вы знаете, что есть точки зрения абсолютно другие, отличные от того, о чём мы говорим? Некоторые считают и высокопоставленные практики и эксперты, что доводить МРОТ до прожиточного минимума – это вредно для экономики. Разные аргументы. У них один из аргументов, что не все заслуживают, оказывается, по качеству труда, по интенсивности, и так далее, зарплату уровня прожиточного минимума. Ну, а дальше известная песня уже, что инфляция, раскрутка, ценовая политика и так далее. Хотя, в общем-то, не надо быть крупным экономистом для того, чтобы понять обратное, что это выравнивание спровоцирует в хорошем смысле слова рост спроса, а, значит, оживление экономики, а, значит, удастся потеснить вот этот пресловутый импорт, который уже, я бы сказал, тоже становится социально небезопасен.

Ну и следующий момент. Повышение с 2009 года по 2013-й МРОТ ни на миллиметр не подвигало в нас сторону сокращения разрыва между прожиточным минимумом и минимальным размером оплаты труда. Цифры, практически, оставались одними и теми же, 65-67 и так далее процентов. Поэтому надо критерии роста МРОТ установить очень понятные, что это повышение должно обязательно учитывать рост прожиточного минимума. Прожиточный минимум растёт ещё быстрее, чем повышают МРОТ в силу инфляции и так далее и чтобы каждый рост МРОТа сокращал расстояние между прожиточным минимумом и минимальным размером оплаты труда.

И самое последнее. Я об этом часто говорю, хотя абсолютно понятно, и не надо математиками быть в этом плане. В расчёте, анализе и оценках бедности пора просто прекратить оперировать средними цифрами. Ну, в заблуждение всё это вводит, а иногда не в заблуждение, а приводит к серьёзным ошибкам, по которым принимают абсолютно неправильные решения.

В заключение один только пример приведу, связанный с бюджетной сферой. ИТС в историю отправили, на смену пришла новая система оплаты труда. И смотрите, кто-то же предложил такую норму государственную, федеральную. Хорошо, что сейчас систему оплаты труда в вузах, в культурных заведениях, в медицинских можно разрабатывать самостоятельно. Это абсолютно правильно. Но есть норма: зарплата первого руководителя должна быть не более чем в 1,8 раза от средней зарплаты по предприятию, по организации, по учреждению. Я думаю, не надо тут расшифровать, что тем самым сделали. Тем самым заблокировали мотивацию роста заработков, всё, что ниже серединки до самой низкой зарплаты. И второе, дали практически безбрежные возможности для дифференциации в оплате труда первым, а, значит, заместителям, главбухам, чьи оклады в процентах от окладов первых руководителей берутся. Сейчас некоторые удивляются, что раньше не было, лет 20-15 назад такого, чтобы ректор получал 2 миллиона рублей заработную плату или главврач солидной больницы и так далее. Так вот, её величество новая система оплаты труда, которая принята в бюджетной сфере.

Поэтому я думаю, что к механизмам, которые, казалось бы, должны минимизировать проблемы бедности и дифференциации, надо относиться тоже очень осторожно, и чтобы новая система не стала хуже старой. Иначе мы никогда не достигнем решения тех задач, которые перед нами стоят. Спасибо.

Председательствующий:

– Спасибо, Николай Алексеевич.

Очень актуальная тема на самом деле.

Слово предоставляется Мысляевой Ирине Николаевне – профессору, доктору экономических наук кафедры стратегического планирования и экономической политики МГУ имени Ломоносова. Приготовиться Ржаницыной Людмиле Сергеевне.

Пожалуйста.

Мысляева И.Н.:

– Уважаемые коллеги, большое спасибо за приглашение выступить на "круглом столе". Тем более уже упоминали, у нас недавно прошло аналогичное обсуждение в рамках Московского экономического форума. Сегодня мне вдвойне приятно, что мы проводим это обсуждение на площадке "СПРАВЕДЛИВОЙ РОССИИ", потому что, мне представляется, и я об этом буду говорить, что в решении этих очень важных и злободневных проблем мы, дорогие друзья, всё время движемся по кругу. Обсудим мы с вами, с какой суммы введём прогрессию, насколько увеличим минимальную заработную плату. Но вот здесь присутствуют мои коллеги, с которыми я общаюсь уже не один десяток лет, и они подтвердят, что мы об этом всегда говорим и говорим, и говорили, и продолжаем говорить.

Мне кажется, что надо на эту проблему вообще взглянуть с другой стороны. Если мы будем просто по этим тактическим вопросам терять с вами время, мы ничего не добьёмся. И поэтому я не зря сказала, что мне очень приятно дискутировать и выступать на площадке "СПРАВЕДЛИВОЙ РОССИИ", потому что я считаю, что в решении этого вопроса надо начинать со стратегии, а стратегии у нас нет. Потому что говорить о том, что надо снижать бедность, ну как бы вроде снижаем, ну как бы есть два способа сокращения неравенства. Либо мы помогаем бедным, и мы увеличиваем доходы, но мы наращиваем дефицит бюджета и госдолг, либо мы обкладываем богатых, вызываем их раздражение. И, вообще, как показало как раз обсуждение последнего закона о роскоши, эта вещь совершенно нереализуемая, потому что, понятно, кто находится у власти, и, понятно, что они никогда не будут принимать этот закон, но если и пойдут на уступки, то на очень и очень маленькие.

Так вот, мне хотелось сказать буквально два слова об этой стратегии, о чём идёт речь. Немножко теории, потому что без этого, может быть, будет не очень понятно. Понимаете, вот наше общество с вами устроено таким образом, что всегда есть некое противоречие. Это противоречие индивидуальных предпочтений людей, которые населяют это общество, и интересы развития общества, как целого. И эти противоречия существуют всегда.

И, к сожалению, та форма, в которой мы с вами живем в рамках рыночной экономики, это противоречие доводит до абсурда. Мы сегодня с вами на самом деле имеем увеличивающуюся дифференциацию доходов и избыточное потребление. Более того, мы сейчас говорим о такой проблеме как каскадное потребление, когда низший слой стремится к такому же потреблению как высший, и при этом, как говорится, не гнушается никакими способами, но, правда, прибегая к легальным способам в виде кредитов. Но наращивание кредитов – это есть некий фактор уже макроэкономической неустойчивости. Многие специалисты, которые сегодня обсуждают проблемы причин мирового финансового кризиса, как раз указывает на эту проблему, что растет задолженность, которая является, в том числе, препятствием для экономического роста. Поэтому противоречие индивидуального и частного сегодня становится общей проблемой, именно оно и порождает вот эту экономическую неустойчивость.

Мои предложения сводятся к тому, что выработка стратегии должна касаться разработки какого-то принципиально нового взгляда на то, каким образом и как должно происходить выстраивание систем общественных потребностей, которые должны удовлетворяться в первую очередь независимо от индивидуальных предпочтений. Была у нас такая некая аналогия общественных фондов потребления в советское время. Был смысл, я не говорю, что к ней надо возвращаться, но надо попытаться посмотреть как можно этот приоритет выстраивать. Мне кажется, такой подход могут принять все. Тут в данном случае мы, как говорится, богатых не обкрадываем, мы им говорим, что они живут в том же обществе, в развитии которого они заинтересованы, но уже как говорится, бедные само собой.

И эта стратегия должна по-новому поставить и решение тактических вопросов. Потому что неизбежно встанет вопрос, что это за модель, что это за потребности, которые являются приоритетными, и естественно, что это за финансовые механизмы, которые обеспечивают функционирование этих приоритетных потребностей. Я думаю, что это могут быть не только налоги, здесь может быть достаточно широкий спектр механизмов.

Мне кажется, если мы всё-таки не будем двигаться в этом направлении, то реально КПД нашей работы будет достаточно низким. Спасибо за внимание.

Председательствующий:

– Спасибо, Екатерина Николаевна.

Слово предоставляется Ржаницыной Людмиле Сергеевне, главному научному сотруднику Института экономики Российской академии науке, профессору, доктору экономических наук.

Приготовиться Антоновой Наталье Александровне.

Ржаницына Л.С.:

– Кто вообще руководит бедностью, так это именно Антонова, прошу прощения.

Что я хочу сказать? Почему я вспомнила Наталью? Потому что она сидит в управлении. Я считаю, что самое главное – это проблема управления. Научные работники говорят – стратегия и так далее. Слушайте, вспомним Владимира Ильича Ленина, которого, конечно, затоптали как слоны. Ну честно говоря, для меня он очень большой, он жил в более трудное время, выстраивал все эти вещи в гораздо более трудное время, после Первой мировой войны, гражданской войны и так далее. Разоренная страна совершенно. И что он написал? Приоритет политики над экономикой. То есть какое будет управление (потому что управление определяется политикой) такой, будет и экономика.

Раз управление, значит, нужны приоритеты. Какой должен быть приоритет? Я лично не считаю, что сейчас просто надо заниматься сохранением социальных обязательств, это просто как говорится априорные вещи, и нечего даже об этом говорить, будем держать какой-то минимальный уровень пенсий, минимальный уровень пособий, и всё будем выполнять. Вопрос не в этом. Надо другой приоритет, надо приоритет в социальной политике взять такой, который позволит нам решить экономические проблемы. Это что такое? Это заработная плата. Заработная плата, как тут Мусляева правильно сказала, это живое противоречие между социальным и экономическим. Но все равно это штука, которая опирается на человека и на его труд. Прочтите все наши проекты на будущее, на 20-е, на 30-е. Нет там ничего, ребята. Там есть образование, там есть здравоохранение, там есть предпринимательство, там даже малое предпринимательство есть, чуть-чуть по демографии, но человека там нет вообще, вы понимаете, какая штука? Ну ладно. Это всё разговоры.

Так вот, я считаю, что этим приоритетом должна быть заработная плата. А что такое заработная плата? Заработная плата – это система управления, в которой участвуют три агента – государство, работодатель и работник.

А что такое прожиточный минимум? Прожиточный минимум – это социальное обеспечение когда вам обеспечивают только физиологический минимум. И кто участвует в этом? Человек и государство. Тут нет ни работодателя, тут нет экономических агентов, понимаете?

Поэтому я согласна с господином Левичевым, он сказал замечательную вещь, что современный МРОТ – это индульгенция для предпринимателей. Мы должны устроить новую систему нормативного регулирования заработной платы, которая поставит задачи перед государством, перед предпринимателем и перед работником.

Причём система государственного управления у нас есть, но она, к сожалению, ориентирована на прожиточный минимум. Прожиточный минимум должен остаться только для неконкурентоспособных категорий, для детей-инвалидов, эти все социальные призрения, как говорили в России, могут ориентироваться на прожиточный минимум. Но экономически активное население, но не может оно ориентироваться на прожиточный минимум, потому что это отсутствие всяких стимулов и у работодателей, и у работников.

Как выходит из положения государство? Только что мне тут сказали, что: вот поднимаем прожиточный минимум, поднимаем МРОТ до прожиточного. Что это решит, во-первых? А, во-вторых, уже Минтруд придумал, как это решить даже без денежек. Он сказал: будем ориентировать МРОТ на прожиточный минимум региона.

Большинство региональных минимумов прожиточных ниже в России, чем федеральные. Отказавшись от федерального минимума, получится, что мы великолепно выполним задачу, ничего не решив.

Так вот я вам хочу сказать, что надо просто поставить другую задачу. Пусть эта задача амбициозна, пусть эта задача невыполнима сию минуту, но если нет перспективы политической, стратегической, как говорила Мысляева, то нет ничего.

Вот Бобков разработал один стандарт, который должен на что-то ориентироваться для экономически активного населения.

Мы разработали стандарт экономической устойчивости семьи с детьми – это, кстати, американский термин, мы его подхватили и пытались просчитать.

Профсоюзы сделали справедливую заработную плату, то есть, грубо говоря, необходимо сейчас максимально сосредоточиться на том, чтобы социальная политика была двигателем для решения проблем, которые позволят нам что-то сделать с экономикой.

Ну, товарищи, не будет ничего для сирот, не будет ничего для детей-инвалидов, не будет ничего для общественных фондов потребления, если трудовой человек не будет работать, а его надо везде поддерживать и даже в действиях. Я, как ни странно, сижу в этой семейной концепции и думаю, как это можно строить семейную концепцию, исходя из того, что надо поддержать только детей с трудной жизненной ситуацией?

А что основная-то часть детей, понимаете? Нужна ориентация на работающего человека, повышение его стимулов, постановка вопроса перед предпринимателями, что если хотите, получить прибыль, будьте любезны, соответствующую зарплату во всех проектах.

Это, кстати, американская система. Если в штате, который признаёт эту программу, что-то просят от губернатора, он всегда спрашивает: а какая у вас будет заработная плата? А у нас ребёночка-то может, прожиточный минимум, вообще, не учитывает в заработной плате? То есть он как будто прибавляется, как дополнительный, на самом деле заработная плата должна обязательно включать эту систему.

Вот мы всё это посчитали, очень просто, мы посчитали, сколько надо, примерно, посчитали, какие цены сейчас существуют. И, оказывается, что такой-то доход нужен в семье с одним родителем, с двумя родителями, с одним ребёнком, с двумя, с тремя, то есть это не такая уж сложная ситуация.

Кстати, никто не знает, сколько стоит ребёнок. Вы знаете, да? Никто не знает в России, сколько стоит ребёнок. Госпожа Матвиенко с большим трудом вынудила господина Силуанова сделать то, что мы предлагали 10 лет: детский бюджет посчитать, то есть, грубо говоря, что государство тратит на детей. Что это за управление, которое не знает таких вещей?

Я хочу сказать такое: надо поставить вопрос стратегически, я со Смысляевой совершенно согласна. Понимаете, должен быть амбициозный проект. Всегда, если вы слушаете людей, национально ориентированных, они всегда говорят, что нужны цели, которые мобилизуют общество. Заработная плата – это самый главный критерий. У нас 60 процентов бедных, посмотрите, это Росстат везде печатает, а это экономически активное население.

Проблему экономической бедности необходимо решать. Ребята, давайте напряжёмся, давайте поймём, куда и каким способом мы пойдём. Давайте заменим этот замечательный стандарт "прожиточный минимум" для экономически активного населения во всей системе регулирования, принятии законодательства и так далее, таким гораздо более высоким мобилизующим показателем, который должна иметь семья, для того чтобы чувствовать себя экономически устойчивой.

Хочу привести такой пример. Соединённые Штаты не были никогда такими богатыми, как после войны. Они не отличались экономически от других стран, но после войны они осуществили колоссальную социальную программу. Они обучили всю молодёжь, она в значительной мере пришла с фронта, и поставили такую задачу, что ваша заработная плата будет обеспечивать дом, машину, определенный жизненный уровень. Когда человек понимает, за что он работает, тем более, он работает, чтобы обеспечить себя и ребёнка, тогда появляется желание работать, а желание работать – самый главный движущий стимул, который может выручить нас.

Ещё раз повторяю: нужны социальные мероприятия, социальная политика, социальная стратегия, которые позволят нам поднять экономически активный слой. И только тогда всех остальных, бедных, больных и несчастных мы сможем действительно обеспечить.

Спасибо.

Председательствующий:

– Спасибо, Людмила Сергеевна, за насыщенное, интересное очень выступление.

Ржаницына Л.С.:

– Прошу прощения, всегда забываю самое главное. У меня есть замечательный человек, меня поддержал в моём стандарте, господин Блэр, который в 2013 году был здесь на конференции "Россия-2013". Сбербанк – богатое учреждение, пригласил всех бывших премьеров – чешского, английского и так далее. И его спросили, Блэра, напрямую, а что России сделать, чтобы подняться экономически. Он сказал: надо за хороший труд хорошо платить. Понимаете, какая штука? Вот надо бы нам это дело усвоить.

Председательствующий:

– Спасибо.

Слово предоставляется Антоновой Наталье Александровне – заместителю директора Департамента комплексного анализа и прогнозирования Министерства труда Российской Федерации. Приготовиться Абрамову Михаилу Давыдовичу.

Антонова Н.А.:

– Уважаемые участники "круглого стола"! Позвольте поприветствовать вас от Минтруда России, которое активно занимается всеми вопросами, связанными с доходами, бедностью, неравенством, социальной поддержкой отдельных групп населения и другими социальными вопросами.

У меня, в общем-то, сложная задача: опираясь на вашу программу, которая мне предварительно была выслана, я решила проинформировать вас по вопросам, связанным с развитием государственной социальной помощи малоимущим, нуждающимся гражданам, это те вопросы, которые я сама веду активно в Министерстве труда. И к тому же у нас есть и повод: мы внедряем новую социальную технологию, относительно новую для России – это социальный контракт при оказании государственной социальной помощи бедным. И я действительно, может быть, всё-таки пять минут об этом скажу, тем более что, регламент у нас очень жёсткий. Но прежде чем всё-таки вас об этих практических вопросах проинформировать, я всё же буквально два слова как реплику, потому что невозможно удержаться от дискуссии, которая здесь образовалась.

Я очень давно занимаюсь вопросами доходов, уровня жизни, прожиточного минимума, лет тридцать уже. Все эти годы мы всё время говорим об одном и том же. У меня такое ощущение, ну, за редким каким-то исключением, что мы находимся где-то лет 20 назад с вами, 25. Мы всё то же самое твердим о том, что у нас цели – снизить бедность, неравенство, повысить доходы, что МРОТ нас не устраивает, ПМ нас не устраивает и так далее и так далее. Но всё же, коллеги, нам нужно, чтобы мы продвигались, в том числе и в каком-то конструктивном ключе. А то получается, мы лет 20-25 об этом говорим, воз и ныне там.

Вячеслав Николаевич Бобков отмечал, что работали различные экспертные группы, одна из групп действительно называлась "Снижение неравенства и бедности", это одна из 20 групп, была создана по поручению Шувалова. Да, я не могу и не хочу даже говорить о других группах, потому что я ими не занималась, но я честно ходила в группу "Социальное неравенство и бедность", и мы получили по итогам от экспертной группы материал, мы его обобщали и представили в правительство.

Конечно, мы выполнили поручение правительства, но я вам честно скажу, уважаемые участники "круглого стола", всё-таки по этой части гора родила мышь: там почти нет ничего конструктивного. Не говоря о том, что в целом, как мы видим, тема бедности комплексная: в ней и пенсии, потому что там пенсионеры есть, там и работающие, потому что это с низкой заработной платой бюджетники, там и социально уязвимые неконкурентоспособные, как Людмила Сергеевна сказала, группы населения, им нужна поддержка. То есть она и так комплексная, и другие группы где-то перекрывали эти вопросы, но даже в той части, где это сугубо было о бедности и так далее, группа нам ничего, ничем не помогла. И там были видные эксперты и так далее.

Мы в итоге скатились до того, что, да, надо усиливать адресную соцподдержку, а то мы, Министерство труда, или кто-нибудь здесь из экспертов, из здесь сидящих даже экспертов, глубоко или менее глубоко занимающихся бедностью, не знают, что надо усиливать эту поддержку. А далее пошли, надо ещё и льготы, которые есть для отдельных категорий взять да и как-то отменить всё же.

Ну, коллеги, всё-таки мы не можем принимать такие решения. Мы что ветеранам боевых действий отменим или Великой Отечественной войны участникам или инвалидам и так далее? И новые войны у нас происходят. То есть у нас полно категорий, они и есть, эти люди, и мы не можем их бросить. И мы что на суды нарываемся?

То есть я к чему? Заведомо нереальные, заведомо политически неприемлемые, ведущие к социальной напряженности или просто взрывоопасные какие-то предложения формулируются. Мы, конечно, их не можем продвигать дальше, и всё это неконструктивно.

Поэтому в итоге по данной группе мы не сформировали ни мнения о том, какая же должна быть дифференциация в стране, какая бедность, что мы будем делать с тем, с этим и так далее. Поговорили, собственно говоря, и на этом всё закончили.

Поэтому, если и дальше мы хотим обсуждать эти проблемы, мы должны быть более ответственными. На экспертном уровне в не зависимости от того, хорошо мы к этому мероприятию подготовились или нет, мы не можем заявлять такие вещи, что если мы отменим налогообложение на доходы в размерах МРОТ, то это не повлечёт никаких расходов. Мы недополучим, естественно, налоговые доходы в бюджеты. А как же бюджетники, у которых не должна быть ниже МРОТ оплата и так далее? Многие вещи у нас с МРОТ увязаны, даже социальные выплаты в некоторых определенных случаях.

То есть, нельзя так, это не повлечет, то не повлечет, в общем, все должно быть просчитано, ответственно. Вячеслав Николаевич очень много занимается потребительскими бюджетами и его центр много уделяет этим вопросам внимания. Но многократно мы эти вопросы ставили на российской трехсторонней комиссии, опять это закон "О системе потребительских бюджетов". Сами же, коллеги, вы говорите о том, что мы и до МРОТ, до ПМ, вернее, МРОТ никак не дотащим. И нам не понятно еще, что с этим делать, а мы все же хотим обязательно закон.

Поймите, закон – это все-таки очень строгий документ. Это правовой документ. Мы под него должны тогда дать и гарантии какие-то, а не просто ля, ля, ля и бла, бла, бла. Поэтому, если мы не готовы, мы еще до нижней стадии, как бы до ПМ, как нижней ступеньки не дотащили свои гарантии минимальные, в том числе МРОТ. То, правильно ли будет, закреплять это федеральным законом, более высокие ступени бюджетов, тем более что у нас, вообще-то в нормативных документах и указах президента есть эта система, мы их считаем.

Не против, пожалуйста, давайте, наустанавливаем и законов напринимаем, и опять также будет, как давно в конце 80-х или 90-х годах, когда мы напринимали мандатов, а потом выполнить их не можем. В общем, мы должны разумно поступать, будем готовы к этому, будем принимать. То есть, я за взвешенный подход и прежде чем что-либо критиковать, как бы все должно осмысливаться, даже включая вот эти подходы к подтягиванию минимальной зарплаты до прожиточного минимума.

Действительно, Людмила Сергеевна говорила в Тамбове. Да, в Тамбове 5230, а в Чукотке 4,5 тысячи с лишним, 14 тысяч. Как мы можем поставить МРОТ, который сейчас один единый федеральный на все, если это будет для Ингушетии больно много и для Тамбова, намного больше, а для Чукотки все равно в два раза ниже, чем им нужно.

Поэтому ничего не остается. Да, у нас такая страна, с такими огромными региональными различиями, это не Люксембург, не Мальта, никакая-то маленькая страна, где еще может быть, единый показатель как-то срабатывает. Поэтому, то, что мои коллеги в Минтруде, а это еще не последняя инстанция, но я знаю об их разработках. К процентному подходу перейти к МРОТ, от ПМ МРОТ держать на каких-то процентах, и довести до 100 процентов очень быстро, но к региональному. Может быть, это выход в нашей ситуации, потому что действительно одинаковый для всех он не получается. Где перебор, где недобор значительно, а это все деньги. И, в общем-то, даже не только деньги, но и методология и стоимость жизни реально разная.

Так, что все мы должны обдумывать и стремиться к тому, чтобы максимально научные предложения были обсчитаны. Ничто не должно быть просто так.

Что касается моей темы, у меня совсем мало времени осталось, но я все же скажу, потому что мы активно новую технологию продвигаем. Я имею в виду социальные контракты при оказании государственной социальной помощи бедным семьям. Поэтому при любой возможности мы пытаемся рассказать все-таки в практическом-то плане, что для бедных удается сделать. Я скажу, что у нас закон в конце 2012 года был принят, который предусматривал соцконтракт с бедной семьей и с бедным гражданином.

Это развитие, собственного говоря, действующего закона "О государственной и социальной помощи". Он теперь уже реализуется, у нас сейчас где-то в 65-и субъектах Российской Федерации, в 66-и даже уже сейчас, приняты соответствующие нормативные акты в субъектах, которые должны быть приняты, поскольку это полномочие субъектовое.

И теперь мы имеем уже форму статнаблюдения. К нам поступили данные, впервые. Мы знаем теперь, сколько вообще госсоцпомощь для таких категорий оказывается для бедных именно семей, сколько по соцконтракту. Понятно, что это еще не превалирующая, не господствующая форма, ее еще мало. Но, где-то 37 800 контрактов в том году в субъектах было. Но это еще тогда, когда субъекты далеко не все приняли эти акции. Мы рассчитываем на развитие этой технологии, мы надеемся на то, что она получит другие масштабы. Рост доходов в этих семьях фиксируется, снижение бедности, либо выход из бедности фиксируется, доходы примерно в 2 и 2,2 растут, люди занимаются личным подсобным хозяйством, индивидуальной деятельностью, получают социальные услуги в рамках социального контракта, им оказывается содействие по занятости, по профподготовке и так далее. То есть вещь полезная, и она в принципе реально на бедность влияет и мы в конце года подведем показатели эффективности. И по соцконтаркту у нас тоже методика разработана, утверждена приказом Минтруда Росстату, подведем, посмотрим насколько эффективна эта форма. Ну это вот одна из технологий, которая реально помогает бедным это усовершенствование, это то, что мы делаем.

Спасибо, коллеги, за внимание. Если нужная подробная информация, она размещается у нас на сайте Минтруда, читайте наши материалы.

Председательствующий:

– Спасибо, Наталья Александровна. Наталья Александровна, мы хотели бы пригласить вас к работе в экспертном совете по преодолению социального неравенства, есть такой совет при фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ", поэтому как представитель министерства труда было бы очень полезно, я думаю эффективно, чтобы вы поучаствовали. Спасибо большое.

Слово предоставляется Абрамову Михаилу Давыдовичу, профессору Московского налогового института, вице-президенту экспертно-аналитического центра модернизации.

Приготовиться Карлинскому Игорю Залмановичу.

Абрамов М.Д.:

– Спасибо.

Вообще, вопрос очень интересный, снижение бедности и социального неравенства. Но если сказать совсем просто, то чем богаче государство, тем больше возможности чтобы было меньше бедных. И второе, как распределяются эти богатства. Так вот у нас, что касается богатства, более менее еще ничего, а что касается распределения, оно не очень. Ну и что касается богатства, у нас 90 процентов экспорта на сырье и материалы, на 659 там у нас где-то миллиардов долларов мы экспортируем. И на 235 миллиардов мы покупаем оборудование, продовольствие и так далее. И производства у нас своего почти нет, вернее, оно есть еще, но все меньше и меньше. Почему? Потому что производить в России невыгодно.

Вот выступал Бабкин, у него завод в Канаде есть тракторный "Бюллер", и вот Путин на совещании говорит, давай, мол, почему ты не переводишь завод свой в Россию? Мы здесь разоримся сразу. Подготовь записку. Бабкин подготовил записку, и получилось, что в Канаде, если перевезти этот завод в Россию с нашей зарплатой, но с нашими налогами, с нашими кредитами, со всем остальным, то завод получит 21 миллион долларов убытка, а в Канаде он получает 16 миллионов долларов прибыль.

– Из-за зарплаты?

Абрамов М.Д.:

– Нет, у нас ниже зарплата, а в целом завод получит убыток, потому что у нас налоги выше, у нас бензин чуть-чуть дороже, электроэнергия в два раза дороже и так далее. Но это не совсем по теме.

Первое, надо, чтобы в России было производить выгодно. А, второе, надо распределять то, что есть. Если бы мы распределяли то, что есть нормально, тоже было бы хорошо. Могу сказать пример такой простой. У нас запланировано согласно закону о федеральном бюджете на культуру и кинематографию 88 миллиардов рублей, на науку и технологию – 145, на образование – 597, всего вместе 831,7 миллиардов рублей. Если бы удвоить, то была бы зарплата соответственно всех, всех, всех и уровень и всё остальное было бы гораздо выше. Где взять деньги? У нас есть такая штуковина как НДС, многие, может быть, даже не знают что это такое. Так вот воруют полтора триллиона рублей в год, то есть наполовину сократив воровство, и не надо бороться с воровством, с воровством бороться невозможно, если есть возможность украсть, всё равно украдут. Измените чуть-чуть методику исчисления НДС к уплате, мы этим занимаемся уже 10 лет.

И всё очень просто: считайте прямым способом, что такое налог на добавленную стоимость? Добавленная стоимость – это зарплата, прибыль, налоги, амортизация, умножил на ставку налога, вот тебе и налог на добавленную стоимость.

У нас ничего похожего, у нас счёт-фактура, вычеты, возмещение, там и такая путаница, что вот 1,5 триллиона рублей – это простым способом считается. Значит, как считается: у нас за 12 лет экспорт вырос в 5,2 раза, а возмещение НДС выросло в 16 раз. Чего там считать? Как говорится, как зимняя рыбалка: наливай и пей, вот и вся технология.

Теперь насчёт распределения богатств и, вообще, насчёт прогрессивной шкалы. У нас всё время говорят: вот если мы прогрессивную шкалу введём, то у нас средний класс, всё уйдёт в тень. Не надо трогать средний класс, у нас сегодня 1 процент населения имеет доходов столько же, сколько остальных 99. И это не фигура речи, а это реальный факт – это цифры, обоснование и всё это известно, и так оно и есть. Да, вот представьте себе, я потом...

– Вы неправы, в Росстате другие цифры, но неправда, ну что вы?

Абрамов М.Д:

– Давайте не будем сейчас спорить, потом посмотрите, обоснуете, может быть...

– Там тоже мало, но тем не менее...

Абрамов М.Д.:

– Как считаете.

– ...другая цифра.

Абрамов М.Д.:

– Нет, я хочу сказать, что надо сделать такую шкалу, чтобы средний класс исключить. Мы предлагаем взять, 13 процентов оставить до 250 тысяч рублей в месяц, 8 тысяч долларов, так считают американцы, у американцев средний класс – это до 95 тысяч долларов в год. Но мы не хуже американцев, а не облагая минимумом, предлагаем оставить, как у китайцев: у китайцев ВВП в два раза ниже, но у них 15 тысяч рублей не облагается.

Ну, можно спорить: там по регионам ВВП – это самое, это детали, но принципиальные. Значит, средний класс мы не трогаем и главное, что мы сокращаем число тех, с кого надо брать налоги, резко сокращается, потому что у нас свыше 250 тысяч долларов в месяц получают очень мало людей – это где-то вот 1 процент и есть.

То есть у нас сразу освобождается миллион этих самых налоговых инспекторов или они все занимаются вот этими людьми. А главный вопрос, как определить, что у них есть доходы, нет доходов? Во всём мире всё это решается мгновенно, у меня знакомые, родственники за границей. Вот ты построил дом, если у тебя доход не соответствует этому дому, то тебя задёргают: налоги и так далее.

– Только что история с Неверовым прошла.

Абрамов М.Д.:

– Всё. Вот Неверов, например, да. А Неверов, оказывается, молодец, у него всё в порядке. Негодяй тот, который про него сказал, нехорошее.

Ну, так вот: сделать 50 процентов для дохода свыше миллиона рублей в месяц. У нас скажут: таких и нет. Не беспокойтесь: есть такие у нас и если сделать, то у нас доход в целом будет больше по стране.

Главное всё-таки, во-первых, регламент, во-вторых, сделать, чтобы выгодно было работать в России. И у нас на эту тему огромное количество материалов есть.

Ну и ещё. Дело в том, что мы в центре провели огромную работу, причём не одну, а три или четыре таких крупных темы у нас было. Одна работа был по неравенству специальная, причём по поручению Сергея Михайловича Миронова. Вторая работа огромная у нас была по прогрессивной шкале. Третью работу мы провели под руководством академика Нигматулина Роберта Искандровича, толстую книгу написали: "Модернизация России: проблемы и пути к решению". Вот Бабкин нам заказал эту работу, и мы её сделали.

Мы все, все члены нашего коллектива участвовали в "Стратегии-2020", в группах.

Председательствующий:

– Михаил Давыдович, время, время.

Абрамов М.Д.:

– Они не... Я заканчиваю.

Поэтому что я предлагаю: у нас есть очень конкретное предложение, если действительно есть желание решить эту проблему, привлекайте, мы с удовольствием. Если один НДС даёт 1,5 триллиона, то что уже там говорить про что-то другое?

Спасибо.

Председательствующий:

– Спасибо большое. Очень хорошие и практические вещи и предложения. Спасибо, Михаил Давыдович.

Уважаемые коллеги, у нас остается уже очень мало времени, убедительная просьба докладчикам, если возможно, до пяти минут укладываться, ну просьба уложиться, потому что у нас вот еще желающие есть, но я боюсь, что не все успеют.

Коллеги, слово предоставляется Корынскому Игорю Залмановичу, руководителю правового управления общественной благотворительной организации "Ночлежка", город Санкт-Петербург.

Приготовиться Кочкиной Елене Викторовне.

Корынский И.З.:

– Уважаемые коллеги, я благодарен за возможность участвовать в этом обсуждении. Сразу хочу сказать, что, конечно, эта форма не позволяет ни раскрыть темы, ни нормально изложить доводы, поэтому я надеюсь, что все-таки эта работа будет продолжена в более рабочем порядке. Это первое.

Второе. Я прошу меня остановить, когда закончится мое время, потому что, как говорил один киногерой, у меня до ваших разговоров языка не хватит. Поэтому буду с самого важного, а там... Ну на самом деле, всё важно.

Первое. Я буду говорить только о распределении, поскольку я сталкиваюсь, прежде всего, с теми людьми, которые от этой самой бедности страдают, да, и страдают от несовершенства системы распределения.

Значит, первое, о чем я хотел бы сказать, это о том, чтобы что-то распределять и планировать распределение, надо немножко понимать, кому мы распределяем, да, и сколько этих "кому".

Приведу простой пример. Значит, опять же о бездомных, да?

У нас перепись населения по стране дает 60, там, с мелким хвостиком тысяч, перепись 2010 года, членов домохозяйств бездомных, то бишь, перевожу на русский язык с языка социологов, это уличные бездомные. Я не буду приводить определение, это уличные бездомные по сути.

Уважаемые коллеги, это даже не смешно. Мы не можем по всей стране, к сожалению, получить статистические данные. Но расчет по Петербургу, по которому, получилось меньше трех тысяч перепись дала, хотя в 2002 году она дала 28 874. И вдруг у нас такое падение, просто прогресс неимоверный. Мы посчитали, за 2010 год сравнительный такой расчет, основанный на численности и смертности населения, у нас дает около 30 тысяч уличных бездомных, а вообще без регистрации около, сейчас боюсь запамятовать, около 300 тысяч людей по Питеру. Да, да, по Питеру. По Питеру.

Значит, по стране мы не смогли посчитать, потому что многие ЗАГСы отказались, органы ЗАГС отказались предоставлять статистику, мотивируя это полным бредом. Ну ладно, это оставим в сторонке.

Значит, первое, что я хотел бы сказать, что мы не имеем нормальной статистики по вот таким вот категориям населения. И, во-вторых, мы их не можем отслеживать.

Что в этом плане можно сделать, конкретное совершенно предложение.

Действующая на сегодняшний день регистрационная система не позволяет очень многим людям регистрироваться по месту пребывания и по месту жительства. Вот эти определения, понятия "место пребывания" и "место жительства", они не дают возможности людям, которые, допустим, живут на улице, вообще где бы то ни было регистрироваться. Соответственно, они выпадают из всех механизмов учета и так далее.

Значит, что в этом плане мы можем предложить? Мы можем предложить ввести, либо расширить определение понятия "место жительства", как это было сделано в отношении представителей малочисленных народов, ведущих кочевой и полукочевой образ жизни, либо аналогичным образом прописать отдельное понятие, ввести регистрацию по месту фактического проживания.

Хочу заметить, что понятие "место фактического проживания" в недефинированном абсолютно виде присутствует в пенсионном законодательстве, оно присутствует в административных регламентах Федеральной миграционной службы. Но оно не недефинировано, поэтому как оно применяется, это вопрос очень интересный.

Второе, о чем я хотел бы сказать это о том, что все-таки в плане обеспечения жильем есть определенная категория населения, которая нуждается более других, и в отношении которых социальная несправедливость просто является вопиющей.

Приведу простой пример. По данным министерства образования и науки Российской Федерации время ожидания лицами из числа детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, предоставления жилого помещения в льготном порядке в зависимости от региона составляет от 3-4-х до 10-12-ти лет. Это совершенно недопустимо и нетерпимо.

Между прочим, эти данные были в одних документах Государственной Думы, я не буду говорить, где, просто за неимением времени. Это говорит о чём? Это говорит о том, что вообще надо менять эту систему, во всяком случае, необходима государственная программа, чтобы ликвидировать эту проблему.

Далее. Говоря о бездомности, пожалуй, последнее о бездомности непосредственно: страхование сделок с недвижимостью. Очень много людей теряют своё жильё и потом не могут восстановить, и здесь в этом плане страхование сделок с недвижимостью, разумно прописанное, могло бы эту ситуацию изменить.

И немножечко перейду на общие законодательные темы, есть несколько проблем. У нас законы пишут умные люди, их иногда могут понять другие умные люди. Но у нас население, как и в любой другой стране, состоит не только из умных людей, но и людей, которые обладают совершенно разными способностями понимать. И законодательство в этом плане у нас сильно страдает вот этой недоработкой. В результате люди, которые не способны осознать текст закона, смысл закона, они попадают.

Приведу простой пример. Вынужденная переселенка из Чечни, у которой произошло такое, что мама, не горюй, у которой из-за этого – психиатрия. Она, не понимая того, с чем закон связан о статусе вынужденного переселенца, совершает действия, в результате которых её снимают со статуса вынужденного переселенца. Но восстановить этот статус она не может, потому что процедура, предусмотренная, допустим, Гражданским кодексом, для признания недействительными сделок, совершённых лицом, не способным отдавать себе отчёт в истинном значении своих поступков, здесь не работает. Это невозможно совершенно сделать. Ситуационного анализа при подготовке законов нет абсолютно.

Приведу простой пример опять же. Берём первый попавшийся под руку недавно принятый, относительно недавно, закон о социальном обслуживании граждан. Статья 21 прекрасна – про срочные социальные услуги, особенно вторая её часть. Великолепна. Но когда мы поднимал глазки на часть 2 статьи 15 и видим там, что кто принимает решение о признании человека? Уполномоченный орган субъекта Российской Федерации. Это что значит? Это значит, эта механика не только здесь, и по бесплатной юридической помощи такая же ерунда, извините, местный территориальный орган собирает документы, посылает, пока они туда, пока они сюда.

Дальше. Там ряд предложений при подготовке этого закона учли. Но, , вопрос достаточности социальной помощи не внесли, рабочая группа упёрлась рогом. Почему, я понимаю, по экономическим причинам. Ну как же "достаточность". Ну, ребятки, если помощь недостаточна по содержанию и по объёму, она не достигает эффекта. Приведу опять один простой пример и на этом закончу.

В конец своего губернаторствования Валентина Ивановна Матвиенко на одном совещании задала такой сакраментальный вопрос: сколько у нас бездомных живут в домах ночного пребывания? Ей отвечают: 6 месяцев. – А что происходит за это время? Они реабилитируются? Они говорят: нет. – Ну тогда надо сократить. И сокращают до двух.

Вопрос. В той же Швеции при годе уличной бездомности программа в среднем от 18 месяцев и выше, при этом потолка нет. Потолка нет и быть не может. А у нас, извините, при нашей застойной бездомности, 7 лет – средний стаж бездомности, 2 месяца. Это для кого? И вот этот вопрос на самом деле, это вопрос эффективности расходования средств, потому что это выкинутые средства. Это, извините, мадам Головлёва, которая кусок выкинула и счастливо сидит, а там дальше, помер, не помер, её не волнует.

Председательствующий:

– Спасибо за выступление.

Слово предоставляется Кочкиной Елене Викторовне – Институт социально-экономических проблем народонаселения Российской академии наук.

Коллеги, ещё раз очень убедительно прошу ужаться по времени.

Приготовиться Баскаковой Марине Евгеньевне.

Кочкина Е.В.:

– Я постараюсь быть краткой и сэкономлю время для других коллег.

Спасибо огромное за постановку вопроса. Давно, на мой взгляд, не было такой политически внятной повестки дня. И я в отличие от всех здесь присутствующих, несмотря на то, что работаю в экономическом институте и занимаюсь социальной политикой, кандидат политических наук, поэтому позволю себе сделать политические комментарии.

Конечно, за 20 лет все, кто из нас занимался реформой социальной политики, мы задавали каждые пять лет себе разные вопросы, через 20 лет, ну, я о себе говорю, у меня 20 лет, у кого-то 30, у кого-то 40, мы на них получили ответы. И остался один вопрос: почему, когда мы внятно понимаем, что 20 лет перераспределение происходило в интересах определённой узкой группы высокодоходной, власть, о чём уже говорили разные выступающие, до сих пор не может понять, что сложившаяся система социальной структуры и распределения оказывается угрозой самому существованию власти.

Вот этот вопрос, собственно говоря, политический. Наверное, неслучайно мы собрались именно не в комитете, не в министерстве, а "круглый стол" организует политическая фракция, призванная, наверное, давать ответы на этот вопрос.

Я посмотрела, 20 лет, что происходило с законодательными инициативами следом за Советом Федерации. Да, вот социология законотворчества говорит о том, что все законопроекты, которые вносились и проходили, да? Я считала прямо законодательные инициативы, была такая аналитическая группа в Совете Федерации.

Каждый год Госдума, ну, следом там за ней Совет Федерации рассматривает внесённые законопроекты, но проходят в сфере социальной только те законопроекты, которые были внесены Правительством Российской Федерации.

Соответственно, политологи должны, я написала за 20 лет статистический анализ, сколько там у нас было законопроектов, там 19 тысяч, да? Это так называемая одноканальная система формирования социальной политики. Если фракции удастся эту одноканальную систему каким-то образом в рамках сложившейся системы распределения, разделения властей преодолеть, то все наработки Академии наук, МГУ, РАНХа и других экспертно-аналитических групп, которые активно развиваются в последние годы, конечно, можно уложить в пакет стратегических инициатив. И можно сделать поправки к законопроекту о стратегическом планировании, да? В котором ничего не говорится о социальных индикаторах и параметрах.

Можно вернуться вообще к законопроекту, которому уже, по-моему, здесь 20 лет о разработке... он назывался о нормативно-правовых актах, то есть вопрос о том, как у нас создаются законопроекты, этому законопроекту уже 20 лет.

И конечно, пакет законодательных инициатив, со своей стороны мы тоже можем внести конкретные предложения, разделяется на две части. Первая часть, как бы нам не хотелось, всё равно будет касаться перераспределения, у кого забрать. Забрать, конечно, там, где идёт сверхприбыль, где идут сверхдоходы.

И действительно я смотрела анализ, такая есть группа в Вологде, они сделали анализ трёх металлургических предприятий и очень хорошо показали, что неуплата НДС или возврат по НДС фактически, если бы были сделаны правильные регулирования, сняло бы проблему с межбюджетными трансфертами. Не нужны регионам межбюджетные трансферты, если налоговое законодательство будет учитывать интересы региональных бюджетов. Это первое.

То же самое касается по НДФЛ. Если эти два налога, НДС и НДФЛ, сделать членораздельную, понятную реформу, у этих авторов очень хорошо написано, это действительно 4 триллиона рублей. Из этих 4 триллионов рублей, понятно, можно сделать и реформу МРОТ и ПМ.

Группа Натальи Михайловны Римашевской и Миграновой чётко сформулировали, что можно сделать. Мы должны, если говорить о регулировании, как сделать действующим КЗОТ, да? Нужно установить сейчас, какой МРОТ будет соответствовать ПМ. И тут же сразу говорить о том, что, конечно, иждивенческая нагрузка должна быть включена в МРОТ, потому что в противном случае, когда у нас там, ну, я излагаю те предложения, которые у меня есть, если у нас 30 процентов занятых, это были данные доклада "Стратегия-2020", имели доход ниже 1,5 ПМ и, если по моим расчетам 20 процентов семьи с детьми до 18 лет живут ниже бедности, это совпадают данные. Они нам говорят, что да, реформа ПМ, МРОТ и пособий, пособия понятно, откуда они будут браться в региональных бюджетах, и, конечно, налоговые вычеты. Давно, 20 лет уже сформулированы эти предложения, должен быть налоговый вычет не какие-то там тысячи рублей или 2 тысячи рублей или 3 тысячи рублей, сейчас опять законопроект был внесен год назад правительством, смешно.

Это должен быть, все-таки ПМ ребенка, эти материалы передадим.

Председательствующий:

– Спасибо, Елена Викторовна. Слово предоставляется Баскаковой Марине Евгеньевне, приготовиться Дунаевой Анастасии Юрьевне.

Баскакова Марина Евгеньевна, аппарат Уполномоченного по правам человека в городе Москва, руководитель проекта.

Баскакова М.Е.:

– Я сейчас выступаю от аппарата Уполномоченного по правам человека в городе Москва, вообще-то я работаю в Институте экономики.

Поскольку я сейчас выступаю от аппарата, я должна представить сразу три работы, которые были сделаны за последние годы в аппарате уполномоченного по правам человека в городе Москва и все эти три работы были тесно связаны с той тематикой, которая сегодня обсуждается.

Первая работа, это проблемы бедности семей с детьми в городе Москва. Это проблемы доступности профессионального образования для лиц с ограниченными возможностями. И третья – дискриминация в сфере труда по гендерному признаку. Я хочу передать эти три книжки председательствующему, еще у меня есть, кому хочется подарить, пожалуйста.

Потому что времени мало и я буду говорить очень коротко и выжимки по этой теме из этих трех работ. Работы очень разные и тем не менее это то что показали исследования. Первое, бедность концентрируется, с учетом того, что это город Москва. Город большой, богатый и вроде бы о какой бедности здесь идет речь, ничего подобного. Было показано, что особенно в семьях с детьми, есть эта бедность, причем она концентрируется в строго определенных группах. Причем есть группы риска и, если не дай Бог, в какой-то семье эти риски пересекаются, то это уже глубокая такая суровая бедность определяется.

Какие это риски? Это риск, извините, так уж получается, появление маленького ребенка в семье. Это ребенок инвалид, это многодетность. И это не полная семья. Значит, каждая семья, которая имеет такой риск, она оказывается, не каждая, есть свои проценты, своя вероятность, но это факторы бедности. Если эти факторы пересекаются, если ребенок маленький и он плюс еще инвалид, это семья уже с очень тяжелыми факторами вероятности попадания в ситуацию бедности.

Значит, в Москве очень хорошая система социальной помощи. Она очень помогает, и во многом вытаскиваем эти группы из состояния бедности, но все равно этого мало. Дело в том, что сейчас много говорили о налогообложении, о льготах, О МРОТ, о прожиточном минимуме, но не сказали мне, кажется очень важное. Единственная Людмила Сергеевна затронула эту тему, она говорила о зарплате. А я хочу сказать о том, что бедность еще, в том числе, можно попытаться побороть, активизировав трудовой потенциал тех людей, которые оказываются в ситуации бедности.

И наши исследования показали, что люди имеют желание трудиться, но не всегда имеют эту возможность. По правам они равноправны, но в ситуации, в которой они оказываются, очень часто они не имеют возможности нормальной занятости.

Это касается и инвалидов, и это касается особенно родителей с маленькими детьми. Это, на самом деле, дискриминация прямая, она есть, если она есть в Москве, я могу себе представить на секунду, что творится, в более глухих уголках Родины, в глубинке и мне кажется, что это очень важно.

По нашим оценкам, вы только вдумайтесь, из ста женщин, которые в Москве могли претендовать на такой вот, знаете, кто с советским прошлым, да, они так себе представляют, на декретный отпуск, его оплату и сохранение рабочего места, смогли добиться в городе Москве только 72 женщины. Вы можете себе представить? Это Москва.

Что творится, опять же, в глубинке, это, я думаю, что там значительно меньше тех женщин, которые могут этого добиваться. Я уже не говорю о том, что нужно предпринимать какие-то усилия по снижению дискриминации женщин, которые вышли из отпуска по уходу за ребёнком, потому что дискриминация есть, она суровая, там и зарплата снижается, и с работы их пытаются выгнать, и много всего интересного с ними происходит.

Поэтому, когда мы говорим о законодательстве, у нас на бумаге всё очень хорошо, а дальше появляются овраги.

Следующий момент очень важный, это инвалиды. Инвалиды, когда они вот маленькие, дети-инвалиды, это ситуация бедности, но это не самое страшное, что с ними может случиться. Потому что на самом деле, хотя у нас опять же в законе записано, что все равны и равный доступ к образованию, даже есть некие льготы для инвалидов при поступлении в профессиональные учебные заведения, у нас это не получается до конца. И инвалиды, люди с ограниченными возможностями здоровья, не могут, не всегда могут получить достойное профессиональное образование. Это что означает?

Это означает, что в последующем они получают более высокий риск попадания в ситуацию бедности. Хотя они хотят работать (у нас это по исследованию), но они не всегда могут получить ни профессиональное образование, ни потом найти нормальную работу.

И здесь нужно что-то придумывать, какие-то специальные рычаги, чтобы эту проблему снять.

Причём на самом деле это очень важно для государства и очень выгодно, потому что это не только решение проблемы бедности вот этих категорий людей, да, это ещё ситуация острой нехватки трудовых ресурсов. Извините, это дополнительные трудовые ресурсы и плюс ещё более эффективное использование уже имеющегося человеческого капитала.

У нас кого дискриминируют на рынке труда? Молодых женщин. Молодые женщины, между прочим, они более образованы, значительно более образованы, чем мужчины. И тем не менее, они получают меньше, они не могут выстроить свою профессиональную карьеру, а в итоге, они меньше отдают этому самому обществу.

У меня ещё есть что-нибудь?

Председательствующий:

– Ну давайте, заканчивайте.

Баскакова М.Е.:

– Да, ну я готова закончить. Единственное, ещё очень важный момент, на который, я хотела бы, чтобы вы обратили внимание. Всё-таки, поскольку, страна наша ратифицировала Конвенцию ООН по инвалидам, у нас стали обращать внимание на инклюзивное образование, особенно в школе.

И вот вы можете себе представить, у нас действительно, ну, по крайней мере, в Москве, вот инклюзивное образование достаточно хорошо реализуется. Что такое реализация инклюзивного образования?

Перед детьми с ограниченными возможностями здоровья открываются некие, более широкие горизонты. Так вот, если сегодня не подготовить профессиональную школу, она уже сегодня не готова к принятию людей с ограниченными возможностями, а этих детей будет много. Через некоторое время профессиональных школ будет просто категорически не хватать, поэтому этой проблемой уже нужно начинать заниматься сегодня.

И почему это ещё очень остро? Потому что, если на низшем уровне профессионального образования: там ПТУ, ну, в лучшем случае, там бывшие техникумы, там ещё хоть как-то эта проблема решается, то высшая школа на самом деле, не готова к приёму лиц с ограниченными возможностями здоровья.

И чем больше будет детей заканчивать инклюзивно школу, тем больше у них будет потребности в хорошем профессиональном образовании, тем больше тупик мы себя загоним. Всё остальное можно прочитать у нас в книжках.

А ещё, если кто хочет подискутировать на эту тему, 27 мая в Институте экономики, я готова дать бумажку, у нас будет по этому поводу дискуссия большая, "круглый стол", приглашаю, приходите.

Председательствующий:

– Спасибо, Марина Евгеньевна.

Коллеги, у нас уже вышло время, но я все-таки предлагаю у нас предоставить слово еще двум выступающим. Вот Анастасия Юрьевна сняла сейчас свое выступление, предоставить слово Шемчишину Юрию Алимовичу и Русакову Михаилу Юрьевичу. Не будете возражать?

– Нет, возражаем.

Председательствующий:

– Еще кто-то есть?

– Есть.

Председательствующий:

– Хорошо. Ну, давайте тогда так, Таксынбаева. Ага, хорошо.

Коллеги, тогда слово предоставляется Шемчишину Юрию Алимовичу, вице-президенту Союза производителей. Тогда подготовится Таксынбаевой Майраш Сияткызыевне.

Шемчишин Ю.А.:

– Добрый день.

Уважаемые коллеги, я буду краток. Мне понравилось выступление о том, что нужно экономическое развитие страны. Я представляю заводы машиностроения России. Сегодня в нашей отрасли трудится порядка 95 тысяч человек. В прошлом году трудилось 102 тысячи. Мы потеряли людей. Почему потеряли? Потому что мы столкнулись с такой проблемой в России, где наше производство никому не нужно.

Первое. Значит, я вам приведу такой пример. На сегодняшний день 81 процент рынка в России – это иностранная техника. Закрываются наши заводы, а из них очень много градообразующих, где трудится практически население города. Почему заводы закрываются? Да потому что нет государственной политики, нет поддержки своего производителя.

Мы в прошлом году 206,1 миллиарда рублей ушло за рубеж на иностранную технику. А мы говорим тут, давайте будем какие-то социальные программы... А с чего деньги брать? Как мы будем развивать, поддерживать своего, рабочему платить заработную плату? Мы ничего не просим от государства. Единственное, принять закон о государственной политике, о том, чтобы для государственных, муниципальных нужд, где присутствуют государственные деньги, закупайте технику российского производителя. Да, государственный заказ размещайте на своих заводах. А у нас этого нет.

У нас получается весь государственный заказ размещается где? В Китае. Понимаете? Намного дешевле. Чиновник едет за рубеж, вот последний такой пример, вот даже не поверите, чиновник едет за рубеж и размещает государственный заказ в Китае на 1,2 миллиарда долларов на закупку техники. Спрашиваем – почему? Говорит – она дешевле. Конечно, там дешевле техника, потому что в Китае энергоносители дешевле, государство хорошо относится к производителям, оплачивает доставку техники из Китая в любую точку России. НДС гасит государство. Конечно, будет дешевле. А через три года Китай перестанет поставлять нам эту технику, а что наши рабочие будут делать? Вот вам социальная и несправедливость.

Второй этап. Просим от государства запретить ввоз в Россию бэушной техники. В прошлом году завезено бэушной техники в Россию на 20,5 миллиарда рублей. Это техника, которая выслужила все амортизационные сроки за рубежом, там она должна была утилизироваться, но она завозится в Россию. И мы покупаем ее за маленькую сумму, но эти деньги уходят туда, а наши заводы стоят. Рабочим нечем платить. Вот с чего надо начинать.

Мы можем здесь обсуждать любые программы, но экономика наша страдает. Мы сидим на нефти и газе, и все говорим – да, хорошо, продаем нефть, газ.

Сегодня я слышал выступление нашего премьера на Дальнем Востоке в Хабаровске, и докладывал Сечин Игорь Иванович. По добыче нефти, он не назвал ни одной российской компании, которые занимаются добычей нефти, все компании иностранные. И они все работают на импортной технике. А свои заводы, которые выпускают технику для добычи нефти и газа, стоят. Всё завозится с Америки, с Китая, с Голландии. Почему?

Надо поднять вопрос о том, чтобы мы защитили сперва своего производителя, подняли промышленность, и тогда будут хорошие и нормальные заработные платы, и налоги будут, и всё у нас будет, поверьте мне.

Нужно поворачиваться лицом к государственному производителю.

Спасибо за внимание.

Председательствующий:

– Спасибо, Юрий Алимович.

Слово предоставляется Таксынбаевой Майраш Сияткызыевне, институт социально-экономических проблем народонаселения Российской академии наук, профессору, доктору экономических наук. Приготовиться Русакову Михаилу Юрьевичу.

Таксынбаева М.С.:

– Постараюсь как можно более коротко, поскольку здесь проблемы уже основные обсудили, да и времени нет.

Здесь сложилось такое различие, ну или, по крайней мере, оно продемонстрировано по отношению к минимальному размеру оплаты труда со стороны научного сообщества и со стороны работодателей и представителей министерства, что нужны деньги, работодателям не выгодно и так далее, а тут учёные сидят и неизвестно о чём мечтают.

Дело в том, что соответствие минимальной оплаты прожиточного минимума – это не благое пожелание. Есть объективные закономерности воспроизводства рабочей силы.

Понимаете, когда мы говорим о воспроизводстве техники – это очевидно, что нельзя не ту мощность заряжать, не так использовать: техника быстренько поломается и так далее.

Вот с людьми это так не очевидно и люди какое-то время могут создавать видимость вполне полноценную, ну я имею в виду в трудовом отношении. На самом деле это не так и это много раз доказано.

Ну сейчас я скажу очень коротко. Возможности регулирования оплаты труда и её, соответственно, прожиточного минимума сейчас очень ограничены, потому что трудно вторгаться в частный сектор и выяснять. А самый простой труд, он как там: по интенсивности, по качеству различают, даже этого определить не можем.

Ну что-то нужно всё-таки сделать, и прежде всего, определиться с этим МРОТ. Во-первых, в Трудовом кодексе пора вообще чётко вписать, раньше это было, потом исчезло – какие части заработной платы подпадают под МРОТ?

Вы понимаете, что делается в регионах: там им ставят задачу доводить зарплату до прожиточного минимума, и они туда загоняют всё: и условия труда, и ночные смены и так далее. Это всё ведёт к искажению стимулов.

Значит, это должно быть прописано. Далее. Как у нас регулируется инфляция этого МРОТ? У нас есть строгие процедуры? В какой-то неожиданный момент выступает глава правительства или ещё кто-то и сообщает: а мы тут решили повысить на столько-то процентов.

Вот это всё должно быть как-то прописано. По каким-то пособиям у нас есть такие вещи, по детским. Пора и в зарплату это дело внедрить.

Далее. МРОТ необходимо доводить до прожиточного минимума – это я согласна. Ну так давайте хоть какие-то этапы будут написаны. Сейчас не можем, там такие-то причины, будьте любезны, объяснить. А вот как, когда и почему? Чего мы должны ждать, когда настанут такие замечательные условия?

И ещё один момент важный. Безусловно, прожиточный минимум необходимо повышать. И это опять же закономерность. Давайте мы возьмём такой элементарный аргумент, который я обычно привожу: у нас реальные доходы, реальная зарплата сейчас выше, чем перед реформами, а прожиточный минимум, Вячеслав Алексеевич, процентов на 30 меньше, да?

– Что вы говорите?

Таксынбаева М.С.:

– Насколько у нас реальный прожиточный минимум меньше предреформенного сейчас? Ну процентов на 30 точно.

– Ну да, наверное.

Таксынбаева М.С.:

– Примерно, я точно не скажу. Это как?

–...67 процентов.

Таксынбаева М.С.:

– Ну вот, примерно 30 процентов, понимаете? Значит, надо его повышать. Мы нарушаем закономерности.

Далее, у нас беспредел со стимулированием труда, я не буду на этом останавливаться, одно только скажу, что это приводит ко всяким искажениям, куда люди идут работать, какой труд, как стимулируется, не стимулируется? И здесь тоже надо, что-то делать.

В саму фирму влезть трудно, там вообще, знаете, со стимулированием бог знает, что творится, но хотя бы на уровне отраслей надо регулировать оплату труда. У нас есть бюджетный сектор, на это можно воздействовать? Можно.

Потом известно, что стимулирующие всякие выплаты, в смысле размеры зарплаты, которые стимулируют, зависят от нескольких факторов: квалификация, условия труда и, простите, народно-хозяйственная значимость труда.

Сейчас у нас самые значимые – это финансы и добывающие отрасли, что на самом деле неправильно. И надо определить эти отрасли и стимулирующие факторы использовать. И почему, собственно, тут было сказано, собираются специалисты по зарплате, доходам и ничего предложить не могут? А потому что на уровне специалистов по зарплате и доходам эти проблемы не решаются. Здесь нужны комплексные подходы.

Вот у вас записано: закон о ренте природной, вот он будет работать на стимулирующую функцию заработной платы. Вот предложения о торговле, да? Тоже, у нас так раздута торговля, и ясное дело, что за счёт того, что там какие-то высокие у них доходы распределяются, иначе бы у нас не было такого сектора. Значит, и это будет работать в нужном направлении.

Наверное, надо отменять эту регрессию по отчислениям из фонда заработной платы. Деньги-то откуда-то надо брать.

Всё. Спасибо большое.

Председательствующий:

– Спасибо.

Я не понял. Всё-таки регрессию по какому параметру отменить? По ЕСН? Единый социальный налог. Понятно. Хорошо. Спасибо.

Слово предоставляется Русакову Михаилу Юрьевичу – руководителю аналитической группы фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ". Пожалуйста.

Русаков М.Ю.:

– Спасибо.

Уважаемые участники "круглого стола"! Мне как члену аналитической группы при фракции приходится часто, достаточно часто, обсуждать вопрос на различных форумах Интернета, в том числе, чтобы отследить, как решения партии, как предложения партии воспринимаются там, внизу. Я могу сказать, что последний раз это обсуждалось в связи с инициативой "ЕДИНОЙ РОССИИ" поддержать прогрессивную шкалу налогообложения. И могу вам сказать, что очень многие участники обсуждения, начиная от бедных, кончая богатыми, достаточно скептически относятся к введению вот этой шкалы.

Несколько экспертов упоминали, что об этом говорим долго, вот мы говорим, говорим, лет 20 говорим, но что я могу сказать? Значит, мало говорим, если такие люди разные по своим доходам, разные по своим интересам не поддерживают и не понимают этой идеи введения прогрессивной шкалы налогообложения.

Мы к кому обращаемся? К Господу Богу? Здесь сидит представитель Минтруда Антонова Наталья Александровна, которая говорит, что, ребята, мы готовы взять у вас предложения, но они должны быть проработаны, просчитаны и готовы. И что тогда говорить, если эти предложения поступают к оппонентам в виде Ясина и прочих, которые являются сторонниками богатых людей и которые намерены идеологически не пропустить эти предложения?

У меня одно предложение: в рамках секции экспертного совета продолжить эту работу и детализировано доводить результаты на уровне экспертов, для того чтобы они были правильно восприняты и экспертным сообществом, и оппонентами, и обществом. И чтобы в том случае, когда это пойдёт в Минтруд, когда это пойдёт в другие министерства, аргументы были настолько железобетонные, чтобы их нельзя просто-напросто было отвергнуть, нечего было возразить. Вот тогда это будет понятной и предметной работой экспертного сообщества.

Спасибо.

Председательствующий:

– Спасибо большое.

Коллеги, мы уже перебрали все рамки нашего времени, поэтому ещё раз хочу поблагодарить всех за содержательный разговор, иногда довольно эмоциональный. Мне хотелось бы буквально ещё несколько сказать и задержать ваше мнение.

Сегодня участники "круглого стола" констатировали, что существующий уровень социального расслоения становится препятствием на пути дальнейшего развития нашего общества, угрожает его экономической и политической стабильности. Предлагается принять, установить единые критерии оценки бедности в стране, на их основе разработать программу её ликвидации по основным направлениям. К примеру: создание благоприятного налогового, инвестиционного, тарифного, правового климата для бизнеса, основой деятельности которого является максимальный объём передела внутри страны. Откорректировать распределительные механизмы в системе налогообложения, социальные льготы, а также решить проблемы минимального размера оплаты труда и повышать его до уровня физиологического прожиточного минимума, как здесь было сказано, переходя в дальнейшем к доле от медианной заработной платы. Законодательно установить разумное соотношение между уровнями оплаты труда госслужащих различных категорий, сотрудников госкомпаний, компаний с государственным участием, перейти к прогрессивной шкале подоходного налога. Вот и сейчас только было сказано, изменить регрессивные параметры единого социального налога, установить налог на роскошь, наверно, тоже один из важных элементов данной работы. Ну, и для того, чтобы придти к единому пониманию, каковы могут быть приемлемые рамки социальных различий в нашей стране и каковы его фактические параметры сегодня, а также какие политические, экономические меры необходимо предпринять, предложить правительству создать межведомственную группу экспертов с участием ведущих научных институтов, Минтруда, Федеральной службы статистики, выработать единый инструментарий замеров, и в соответствии с ними продолжить эту работу.

Коллеги, огромное спасибо еще раз за работу. Все ваши выступления будут систематизированы, обобщены, на основании их мы подготовим общий такой релиз, обработаем и обязательно эту информацию доведем до соответствующих уровней руководителей нашего государства.

Спасибо, коллеги. Приглашаю вас в Думу, если будут предложения какие-то, пожалуйста, предлагайте, будем с удовольствием их рассматривать и вносить в виде законопроектов.