О. Бычкова: Добрый вечер. Это программа "Большой дозор", у микрофона Ольга Бычкова. Я приветствую Оксану Дмитриеву, первого заместителя председателя комитета Госдумы по бюджету и налогам.

О. Дмитриева: Добрый вечер.

О. Бычкова: Мы сегодня будем говорить о социальных обязательствах и социальном недовольстве. Я сразу скажу нашим слушателям, что здесь будет. Мы будем говорить и про социальные нормы, и про тарифы ЖКХ, и про зарплату у бюджетников, и не только. И про то, как государство берет на себя обязательства охотно, и как оно на самом деле их исполняет.

Но, прежде чем мы к этой теме перейдем, я хотела вас, как питерского человека, попросить прокомментировать сегодняшнюю новость по поводу того, что сразу 23 иска поданы в несколько районных судов Санкт-Петербурга к телеканалу "Дождь", неизвестно, кто эти люди, по крайней мере, журналисты еще не установили, кто эти люди, подавшие иски. Они сочли себя, там, морально оскорбленными и потерпевшими какие-то моральные страдания. Что это может быть такое?

О. Дмитриева: Мне сложно сказать, но я могу высказать свою позицию. И более-менее я представляю, поскольку я очень много в своей депутатской деятельности посвятила отстаиванию социальных прав блокадников: и право на получение второй пенсии награжденным медалью за оборону Ленинграда – это был мой закон, и вторая пенсия жителям блокадного Ленинграда. И я – коренная ленинградка, поэтому наша семья очень пострадала во время блокады. И, более того, все мое детство я провела среди людей, которые, так или иначе, пережили ленинградскую блокаду. Поэтому, детство-юность – это в семье, когда родители, бабушки, дедушки встречались со своими друзьями, близкими знакомыми, то разговоры о блокаде и воспоминания о ней, вот возникали.

О. Бычкова: Постоянно?

О. Дмитриева: Постоянно. Поэтому я считаю, что вопрос, который был задан, и вообще все обсуждение, оно, конечно, не выдерживает никакой критики. Потому что, во-первых, это вопрос и недопустимый, с моральной точки зрения, и непрофессиональный с точки зрения исторической правды.

О. Бычкова: Но уже было ведь много извинений на этот счет.

О. Дмитриева: Да. Более того, очень много. На самом деле блокада представляет, наверное, уникальный материал для вопросов нравственного выбора, которые возникали в каждой семье перед, каждым конкретным человеком. Потому что там были сплошь вопросы, причем они такие вот, действительно, нравственный выбор. Самое начало – это оставаться в городе или уезжать в эвакуацию? Идти на фронт или оставаться работать на военном заводе? Ну, масса вопросов. Вот, например, мой дед, который умер в блокаду, наверное, вопрос был перед ним: сжигать библиотеку или сохранять библиотеку? Он умер, а библиотека сохранилась. Ну, то есть, много, много таких вопросов, которые, на мой взгляд, они и большой такой нравственный урок для сегодняшнего поколения, для людей, которые, может быть, не очень хорошо знают всю эту историю.

Но, тем не менее, я считаю, что это был урок, наверное, и для журналистов с телеканала "Дождь". Поэтому мне представляется, что самый оптимальный выход из создавшегося положения, что журналисты телеканала "Дождь" должны встретиться с блокадниками. Среди них очень много людей хорошо образованных, очень много сделавших для сохранения воспоминаний о блокаде, о правде, о войне. Они, на мой взгляд, расскажут очень много поучительного для журналистов телеканала "Дождь". И, я думаю, что целесообразно было бы обсудить дальнейшие перспективы и дальнейший, возможно, цикл передач или информационный цикл о блокаде, в том числе на телеканале "Дождь".

О. Бычкова: Но только им сети перерубают не из-за этого, как мы понимаем.

О. Дмитриева: Да, я говорю, если отвечать прямо на вопрос.

О. Бычкова: То есть, вы сейчас говорите о том, что сделать, чтобы люди не подавали иски.

О. Дмитриева: Да, что следовало бы сделать. Я не уверена, то есть, я не знаю, кто подает эти иски, но я думаю, что для блокадников, они, во-первых, хотят быть услышанными и хотят, чтобы в дальнейшем все-таки те воспоминания, то, что они очень много книг издавали, дневников блокадных, блокадники, вот сами эти блокадные организации. И думаю, что для журналистов это тоже было бы полезно. Потому что я вот очень внимательно следила за тем не только по телеканалу "Дождь", но ведь очень многие и федеральные телеканалы различные сериалы создавали на тему блокады. С моей точки зрения, это не выдерживает критики ни с точки зрения художественной исторической правды, ни с точки зрения той информации, которую они несут молодому поколению о блокаде. Поэтому, мне кажется, что вообще общение с блокадниками и с реальными документами, реальными воспоминаниями, они полезны вообще для всех.

О. Бычкова: Ну да. И, в общем, есть такое устойчивое ощущение.

О. Дмитриева: Выхолощенная правда, она никому, на мой взгляд...

О. Бычкова: Есть такое устойчивое ощущение, что блокадники как раз более вменяемые и более сложно мыслящие люди, нежели те, кто там... многие из тех, кто сейчас какие-то там истерики устраивает по этому поводу.

О. Дмитриева: Блокадники оценивают ситуацию чрезвычайно здраво. Более того, они являются действительно людьми, во-первых, знающими, а во-вторых, они все, вот все эти 70 лет они обдумывали, они обдумывали и заново переживали вот все свои блокадные дни. Более того, некоторые жизнь посвятили тому, что собирали воспоминания, собирали документальные свидетельства, очень профессионально это все публиковали. И вообще как бы посвятили жизнь просто донесению, передаче следующим поколениям правды о блокаде. Я считаю, что вот сейчас нужно этим заняться более профессионально. И думаю, что вот это было бы целесообразно.

О. Бычкова: Приближаясь к социальной теме, тут нам вопрос пишет один из слушателей, Смирнов: "Блокадники жалуются, что официально им положены прифронтовые три тысячи рублей, но при этом существенно и втихую срезают компенсацию по ЖКХ. Так ли это?"

О. Дмитриева: Срезают. Дело в том, что предоставление жилищных субсидий сверх, в пределах той нормы, которая установлена в Петербурге, когда считается доход семьи, то считаются и все различные субсидии и выплаты, за исключением ежемесячных денежных выплат, которые взамен монетизированных льгот в 2005-м году. Потому что тогда мы с Галиной Петровной Хованской добились поправки, когда шел пресловутый 122-й закон, что они не считаются, не включаются в доход семьи при расчете жилищных субсидий. Все остальное, к сожалению, включается. Несколько раз делались попытки в Законодательном собрании Санкт-Петербурга внести изменения в расчет подушевых доходов семьи, чтобы различные выплаты не включать для расчета семьи для выплаты жилищных субсидий. Но эти законопроекты отклонялись.

О. Бычкова: Ну, получается действительно тогда, что одно перечеркивает другое.

О. Дмитриева: К сожалению, да, но это не только в Санкт-Петербурге и не только по этим выплатам. То есть, нужно идти по аналогии с той поправкой, которая была внесена в закон о государственной социальной помощи, когда шел 122-й закон. И также при расчете жилищных субсидий не включать все другие выплаты, которые уже были приняты либо указами президента, либо законами уже после вступления в силу 122-го закона.

О. Бычкова: Ну, давайте пойдем сейчас по пунктам подробно. Социальная норма на энергопотребление. Последняя новость на эту тему заключается в том, что торопиться с ее введением никто не собирается, правительство Российской Федерации не будет. Медведев сказал, что это нецелесообразно. Пускай решают регионы. И сразу у многих наших слушателей, которые, например, нам писали вопросы на сайт "Эхо Москвы", в частности, сразу возникает такой вопрос: правительство не хочет брать на себя ответственность, понимает, что мера непопулярная, хочет все спихнуть вниз?

О. Дмитриева: Ну, дело в том, что, собственно говоря, что сказал наш премьер-министр? Премьер-министр сказал ровно то, что уже сейчас есть в законе. Потому что по действующему закону введение социальных норм потребления энергетических ресурсов, оно относится на усмотрение субъектов федерации и муниципальных образований, органов местного самоуправления. Уже сейчас. И, собственно говоря, в эксперимент пока попали 7 субъектов федерации, которые ввели это своими решениями. Но оттого, что это будут, субъекты федерации будут иметь это право и органы местного самоуправления, от этого всем остальным не легче, они их будут вводить, к сожалению. Поэтому я и мои коллеги, Наталья Петухова, Иван Грачев, Андрей Крутов, мы внесли законопроект, который вносит изменения в закон об энергоснабжении, энергоэффективности, и вообще полностью исключает эту норму. То есть, не разрешает субъектам федерации, органам местного самоуправления, вводить энергопайки. Потому что если эта норма, как право, сохранится, то субъекты федерации будут это делать, потому что это форма косвенного повышения, не прямого, а косвенного повышения тарифов на электроэнергию, а в дальнейшем и на потребление других ресурсов.

О. Бычкова: То есть, они не откажут себе в этом?

О. Дмитриева: У них есть законное для этого право, да.

О. Бычкова: И они это сделают?

О. Дмитриева: Будут делать, конечно.

О. Бычкова: Наверняка?

О. Дмитриева: Наверняка.

О. Бычкова: То есть, нет никакого способа для населения уберечься от роста тарифов?

О. Дмитриева: Нет, способ очень простой – исключить это из закона. Тем более, я вот сейчас подняла, когда законопроект принимался, за него голосовала исключительно "Единая Россия".

О. Бычкова: Как странно.

О. Дмитриева: Да, это было в пятом созыве, в предыдущем созыве Государственной Думы, где у "Единой России" было конституционное большинство. За эти нормы, в общем, возникает вопрос, а кто теперь вообще отвечает за введение энергопайков, вот я подняла все результаты голосования.

О. Бычкова: Но насколько это необоснованно? Вот так ли это действительно несправедливо, неправильно и не соответствует реальности, как принято считать среди людей, которые против этого?

О. Дмитриева: Во-первых, это совершенно невозможно справедливо администрировать, вообще определить эту социальную норму потребления. Уже сейчас якобы был этот эксперимент с 1 сентября 2012-го года по 7 регионам. В соседних областях различаются нормы. Допустим, Владимирская область и Орловская область. В одной 50 киловатт-час, в другой – 190. Они рядом, они соседние, у них абсолютно одинаковые климатические условия и примерно одинаковые уровень и качество жизни. Или Нижегородская и Самарская области. В Нижегородской – 50, в Самарской – 150. Тоже они соседние, примерно одинаковые и по климатическим условиям, и уровню и качеству жизни. Совершенно необъяснима такая дифференциация.

Далее. Социальная норма будет даваться на человека по месту прописки. У нас многие живут не по месту прописки. Далее. Не самые богатые представители нашего общества имеют второе жилье в виде садовых и дачных участков, на которых многие из наших сограждан, особенно пенсионеры, они проживают 3-4 месяца. И очень часто в этих садовых домиках и дачных участках электроэнергия – это и способ не только для электроприборов, но и единственный способ отопления.

Поэтому это совершенно невозможно администрировать. Это что касается возможности реально ввести. Теперь, зачем это делать? То есть, делается это, насколько я понимаю, для того, чтобы в пределах социальной нормы тариф регулировать, то есть, у него будут еще какие-то ограничения, а за пределами социальной нормы тариф на электроэнергию будет высокий. То есть, это, в среднем, делается для того, чтобы поднять тарифы на электроэнергию. Но на каком основании? У нас и так коммунальные услуги выросли, начиная с 92-го года, в 24 тысячи раз. А общий индекс...

О. Бычкова: Тысячи?

О. Дмитриева: Тысячи. Я деноминацию не беру. А цены выросли примерно в тысячу раз. Просто так легче считать, чтобы не возиться с деноминацией.

О. Бычкова: Ну, то есть, в абсолютных цифрах.

О. Дмитриева: Да. Это означает в абсолютных, вот правильно очень сказали, в абсолютных цифрах. Я каждый раз объясняю это и не могла подобрать точное... Это означает, что тарифы на коммунальные услуги выросли в 24 раза больше, чем все остальные цены. Это можно себе представить, какой запас не только у энергетиков, но и у газовиков, у всех остальных представителей коммунальных услуг, какой у них запас по цене. А если мы, значит, обратимся к зарплатам, мы с вами до эфира обсуждали...

О. Бычкова: Давайте обратимся.

О. Дмитриева: Да. Обсуждали вот вопросы радиослушателей. Потому что зарплата, ну, в той же у топ-менеджмента Газпрома, она, значит, в совокупности с различными бонусами и выплатами, она достигает миллиарда рублей.

О. Бычкова: В год.

О. Дмитриева: В год. Значит, и там вот один из радиослушателей написал, что Миллер зарабатывает в день больше, чем депутат Государственной Думы и, соответственно, министр за год.

О. Бычкова: Оксана Дмитриева перед эфиром достала калькулятор и пересчитала...

О. Дмитриева: И проверила.

О. Бычкова: ... и поделила миллиард рублей на 12, правильно?

О. Дмитриева: Нет, на 365.

О. Бычкова: Да. И получилось, что в день, это, значит, что у нас получается? Два с лишним миллиона. Два с лишним, около трех миллионов получается. Действительно, да, действительно больше. Но еще раз обращаю внимание, что зарплата депутата и зарплата министра одинакова, вот. Это означает, что в день больше, чем министр энергетики, который в том числе и отвечает за все, за год.

О. Бычкова: Ну, а это насколько обоснованно?

О. Дмитриева: И все это, на мой взгляд, совершенно необоснованно, потому что я полагаю, что служащие, работники госкорпорации, предприятия с государственным участием, они должны, их ставка, их заработная плата должна быть привязана к заработной плате государственных служащих, тоже, между прочим, немаленькой. А не превышать ее, вот как мы выяснили, в 365 раз.

О. Бычкова: Ну, государственные служащие тоже ведь государственным служащим рознь на самом деле, и там ситуация очень отличается. Потому что оттого, что глава госкорпорации, предположим, получает гигантскую зарплату или министр получает большую зарплату, из этого не следует, что, предположим, врач будет получать или доцент...

О. Дмитриева: Нет, конечно, нет.

О. Бычкова: ... в университете большую зарплату.

О. Дмитриева: Я пока говорю о том, чтобы, как минимум зарплаты служащих госкорпораций, их уменьшить хотя бы, хотя бы до зарплат чиновников. А зарплата чиновников существенно превышает опять же, зарплата чиновников превышает заработную плату профессоров и врачей, но она не превышает заработную плату ректоров вузов и главных врачей больниц. Поскольку ректора вузов у нас отчитались по своей заработной плате. Так вот, средний ректор, средний ректор заштатного вуза, он у нас тоже получает больше, чем президент Российской Федерации, не говоря уже о министре образования и депутатах Государственной Думы.

О. Бычкова: И тем более, не говоря, там, предположим...

О. Дмитриева: ... о профессоре, ведущем профессоре его же вуза.

О. Бычкова: Да, или заведующем кафедрой его же вуза.

О. Дмитриева: Вот. То же самое касается и главных врачей больниц. Ну, к сожалению, здесь мы не имеем точной информации, потому что Министерство образования вывесило на своем сайте заработную плату, они отчитались, декларации подали ректора вузов. А главные врачи, там ситуация примерно такая же, и у них так же в сотни раз заработная плата, в десятки раз отличается от заработной платы врачей. Хорошо, если, иногда есть такие ситуации, когда главный врач сам оперирующий хирург и сам ведущий клиницист, допустим, но это нечасто случается. Но могу сказать, что его замдиректора по экономике получает тоже в десятки раз больше, чем врач или заведующий отделением.

О. Бычкова: Но точно не занимается непосредственным спасением жизней пациентов?

О. Дмитриева: Да. Поэтому здесь очень большая проблема в оплате труда в бюджетном секторе. Это следствие принятия пресловутого 83-го закона об изменении статуса бюджетного учреждения. Бюджетное учреждение у нас теперь является бюджетным только по названию, а на самом деле правоспособность у него такая же, как у государственного и коммерческого предприятия, отсюда и все проблемы точно такие же скоро у нас будут, как в госкорпорации или в любом другом предприятии с государственным участием. И отказ от единой тарифной сетки, где четкий табель о рангах и точная как бы тарифная сетка по окладам – это вещь чрезвычайно вредная.

И поэтому, когда сейчас сообщается о том, что у нас средняя заработная плата, допустим, в системе образования или здравоохранения, по многим субъектам федерации заработная плата уже достигла средней по экономике, мы никогда не знаем, это такова средняя заработная плата у врачей или профессоров вузов или у ректоров и главных врачей.

О. Бычкова: А там вилка может быть очень большая?

О. Дмитриева: Вилка может быть очень большая. Это вообще бич всей системы оплаты труда в нашей стране. Потому что когда говорится "средняя", то это воистину средняя температура по больнице. И получается, что у нас вот по заработной плате ненормальное распределение. Ненормальное не в бытовом плане, хотя и в бытовом тоже понимании, а в математическом. У нас меньше средней заработной платы получают две трети работников. И только одна треть получает больше средней. Вот так.

О. Бычкова: Это очень странно.

О. Дмитриева: Вот, допустим, у нас сейчас заработная плата, средняя заработная плата – 29 тысяч. А половина населения, ну, не половина, половина работников, получает заработную плату меньше 20 тысяч. Объясняю вам, ну, вот как так может.

О. Бычкова: Да.

О. Дмитриева: Ну, допустим, господин Миллер, да? Он получает, ну, у него не все, не весь доход – заработная плата. Но, допустим, какая-то часть идет, как заработная плата. Ну, допустим, возьмем скромную цифру, ну, порядка, там, 300 миллионов в год. Так? И мы возьмем еще десять работников, я не знаю, там, сто, которые получают триста тысяч в год. Ну, мы их сложим, у нас получится какая-то средняя величина. Калькулятор я не взяла. Но у нас получится, что вот эти те, кто получает триста тысяч в год, они у нас ниже среднего.

О. Бычкова: Ну, понятно, да. Вот в этом котле на них приходится меньшая часть, на всех вместе?

О. Дмитриева: Да, меньшая часть.

О. Бычкова: Или в этом пироге, правильнее сказать.

О. Дмитриева: Да, да.

О. Бычкова: Ну, как-то, в общем, получается, что государство специально это делает. Извините меня за этот обличительный пафос, но складывается впечатление, что государство специально создает вот этот узкий класс оплачиваемых людей.

О. Дмитриева: Значит, я полагаю, здесь несколько моментов. Первое, совершенно бездумная была реформа бюджетной сферы в виде принятия 83-го закона, коммерциализации бюджетных учреждений, отказа от тарифной сетки. Это приводит к резкой неравномерности в оплате труда и невозможности регулирования оплаты труда. Потому что когда поставили совершенно правильную цель повышения заработной платы, и чтобы была не меньше, чем средняя по экономике, формально ее, ну, то есть, по многим субъектам выполнили, это видно в отчетности. Ну, а дальше приходят врачи и учителя и говорят, что у нас нет этой зарплаты. А где эта зарплата? А заработная плата вся у руководства и их как бы административно-управленческого персонала. Это одна часть.

Вторая часть реформы бюджетной сферы заключается в следующем, невозможно реально повышать заработную плату притом, что ассигнования на образование и здравоохранение в абсолютном размере сокращаются. И по федеральным учреждениям, и фактически по субъектам федерации, потому что они не могут компенсировать сокращение за счет федеральных средств. Это что означает? Это означает, что они... как они могут повышать заработную плату, когда в целом ассигнование на учреждение сокращается? Значит, дальше идет увеличение нагрузки.

О. Бычкова: Да, я не хотела вас перебивать на полуслове. Мы эту тему важную продолжим через несколько минут, после кратких новостей от Якова Широкова, небольшой рекламы. Я напомню, что Оксана Дмитриева в студии программы "Большой дозор", мы говорим о социальных обязательствах и социальных недовольствах. Вот про школы, детские сады и их сокращение как раз и будем говорить после перерыва.

Новости

О. Бычкова: Мы продолжаем программу "Большой дозор", у микрофона Ольга Бычкова. В студии "Большого дозора" Оксана Дмитриева, первый заместитель председателя комитета Госдумы по бюджету и налогам, мы говорим о социальных обязательствах и социальном недовольстве.

Вот, например, пишет нам тут много людей на эту тему. Предположим, Евгений пишет: "С сентября ликвидируют все ясли", например, да.

О. Дмитриева: Да, значит, возвращаясь. Попытка, во-первых, такая неравномерность в оплате труда и отсутствие тарифной сетки, отсутствие сметы бюджетного учреждения, что является следствием 83-го закона, при одновременном абсолютном сокращении расходов за счет бюджета на образование и здравоохранение, и одновременно третье требование, чтобы заработная плата, в среднем, была выше, чем по экономике, для образования, а в здравоохранении по высшим должностям, у кого высшее медицинское образование, выше в перспективе, чем две средние по экономике. Все это приводит к следующему – либо очень сильно повышают нагрузку (ставки, совмещение и так далее) или сокращают ставки, то есть, проводят сокращения.

О. Бычкова: То есть, зарплата становится...

О. Дмитриева: Выше.

О. Бычкова: ... в относительных как бы величинах меньше, получается?

О. Дмитриева: Ну да. Или остается.

О. Бычкова: А объем работы больше становится?

О. Дмитриева: Объем работы больше. Вы, может быть, и получаете, зарабатываете выше, но за счет того, что у вас полторы, либо две ставки, либо как бы работаете на два участка или на три участка и так далее. Это первое.

Второе. Производят просто сокращения бюджетных учреждений в различных формах. Ну, москвичи знают, это как бы укрупнение, слияние школ. В Санкт-Петербурге, например, в моем городе, идет волна фактически ликвидации коррекционных детских садов, потому что все медицинские ставки сокращают в этих коррекционных детских садах и переводят их в поликлиники. Но там уже врач или медсестра обслуживают не один детский сад, а два или три. То есть, ну, как бы, опять же, увеличение нагрузки и, в принципе.

О. Бычкова: Ни о какой коррекции уже речи не идет?

О. Дмитриева: Да, но ликвидация коллектива. Это же единая, была единая система реабилитации, и медицинской, и социальной, и педагогической – все вместе. А это вот та система, которая выжила, была создана еще в советское время, выжила все эти 20 лет плохой экономической конъюнктуры, вот сейчас она, значит, ликвидируется.

В сельской местности это ликвидация, продолжающаяся малокомплектных школ, это закрытие районных больниц. А другая сторона медали – это расширение платных услуг.

О. Бычкова: А с яслями?

О. Дмитриева: С какого это региона?

О. Бычкова: Не знаю. Тут не указано у меня, к сожалению.

О. Дмитриева: Ну, возможно, и вот сокращение сети, как сокращение, либо ясельных групп сокращение, либо потому, что сокращение детских садов вряд ли будет, потому что сейчас контролируется их количество, а вот сокращение ясельных групп, оно возможно.

О. Бычкова: Ну да. Но, опять-таки, это законы, которые принимает Государственная Дума, в конечном счете, или законодательные акты, там, разного рода.

О. Дмитриева: Закон 83-й, безусловно, принимала Государственная Дума. Надо сказать, что оппозиция, ну, я думаю, что, прежде всего, "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" и КПРФ, мы сделали все, и стучались, и вообще били во все колокола, чтобы этот закон не был принят: и к президенту обращались, и пытались организовать сбор подписей в Интернете, и пикеты проводили по всей стране. Потому что закон, он, ну, не столь очевиден. То есть, мы сразу в данной ситуации предсказывали все его последствия, изменения статуса бюджетных организаций, коммерциализации их, что это будет косвенная приватизация, что невозможно будет проконтролировать повышение заработной платы. Но тогда наших голосов для того, чтобы предотвратить его принятие в Государственной Думе, не хватило, а общество, то есть, общество должно было в данном случае подняться. Потому что мы говорили: наших голосов не хватает. Если не будет общественного протеста по поводу данного закона, то последствия будут плачевны. А дальше, в результате, принимался тоже абсолютно голосами исключительно "Единой России" закон об охране здоровья и закон об образовании, который все это закрепил.

Теперь, что касается бюджета. То же самое, за этот бюджет одна из главных причин, почему мы не голосовали, так выступали против него, во-первых, абсолютное сокращение расходов на образование и здравоохранение по федеральному бюджету. А во-вторых, несмотря на определенные дотации субъектам федерации на повышение заработной платы, они действительно заложены в федеральном бюджете, но, в целом, доходов у регионов недостаточно, и поэтому увеличения финансирования на образование и здравоохранение реального там не будет. Поэтому у них тоже не хватает реально средств на финансирование своих основных расходов.

О. Бычкова: Вот Таня, медсестра из Москвы, и она в скобках пишет, зарплата 12 тысяч, просит объяснить, почему медики федеральных институтов получают в разы меньше, чем медики московского подчинения. Это вот как раз федеральная зарплата и зарплата в разных регионах, в Москве в частности.

О. Дмитриева: Да, это абсолютно правильное замечание. В Москве, может быть, единственный субъект федерации, где давно, еще до указов президента, реальная заработная плата в подчинениях, учреждениях города Москвы, уже, по-моему, года три или четыре назад была достигнута заработная плата выше средней по Москве. И существенно выше, чем в федеральных учреждениях. По всей системе: в образовании, в системе высшего образования в Москве (это федеральные учреждения, федеральные вузы) зарплата, в среднем, ниже, даже с учетом вот этой огромной зарплаты ректоров, чем заработная плата в школах Москвы. Там она 60 тысяч, средняя заработная плата, а средняя заработная плата по системе высшего профессионального образования – 54 тысячи. То же самое в учреждениях здравоохранения. Заработная плата везде и у врачей, и у среднего медицинского персонала в московских клиниках, московского подчинения, выше, чем в федеральных. Это вот следствие того, что сокращение, абсолютное сокращение ассигнований по федеральному бюджету, они касаются, прежде всего, клиник, которые находятся на федеральном финансировании.

О. Бычкова: И Наталья пишет...

О. Дмитриева: Причем это давно ситуация такая, сохраняется давно. А так наиболее квалифицированные, то есть, там наиболее квалифицированная помощь. И компенсируется это чем? Тем, что по сложным случаям опять это платная помощь. А сложные случаи, дорогостоящие виды лечения сложные, их могут оказать преимущественно в федеральных клиниках. А федеральное финансирование там, с учетом даже и программ по дорогостоящим видам лечения, абсолютно недостаточно.

О. Бычкова: То есть, все, что можно – за деньги, получается. Наталья пишет: "Логопедические сады стали платными. Куда жаловаться?" Это как раз из Питера она пишет нам.

О. Дмитриева: Можете жаловаться мне. Я уже несколько депутатских запросов написала по поводу коррекционных детских садов, это и есть логопедические детские сады. И, очевидно, это попытка руководства некоторых детских садов сохранить логопедов, сохранить медицинский персонал, потому что иначе его у них полностью забирают и передают в поликлиники, они вообще фактически, как коррекционные логопедические перестают существовать.

О. Бычкова: Я еще раз хочу обратить внимание...

О. Дмитриева: Жалуйтесь мне, потому что когда отвечают губернаторы или вице-губернаторы, они пишут, что все прекрасно и удивительно, качество у нас не ухудшается предоставления услуг, все родители и дети счастливы.

О. Бычкова: "Да, это Оксана Дмитриева, – говорю я Наталье, если она только что подключилась, – первый заместитель председателя комитета Госдумы по бюджету и налогам".

Я хочу еще раз подчеркнуть мысль, которую вы высказали, что такого рода учреждения, которые сохранились и выстояли в сложные времена, которые называются "лихими 90-ми" и чем угодно, вот сейчас, в прекрасные времена стабильности, они рискуют прекратить, наконец, свое существование, просуществовав на самом деле успешно многие десятилетия. Да, и в том числе очень сложные времена.

Еще одна новость сегодня пришла через каналы Интерфакса от Министерства труда, которое внезапно сообщило нам, что численность официально зарегистрированных безработных в России за последние полтора месяца выросла, причем на три с лишним процента. И теперь она составляет 917 139 человек, до 6% экономически активного населения, вот так оценивают уровень безработицы. И, честно говоря, для меня это новость потому, что до сих пор мы слышали постоянные уверения о том, что вот тут у нас все более или менее неплохо.

О. Дмитриева: Фактически состояние экономики характеризуется стагнацией, вернее даже я это характеризую не как стагнацию, а стагфляцию, то есть, у нас инфляция и спад одновременно. Причем спад у нас или нулевой рост, это, знаете, как посчитать. Потому что если мы занизим инфляцию, то можем получить рост ВВП 1,3%. А если мы инфляцию не занизим, а сосчитаем как положено, то у нас получится нулевой рост. Но это если оценивать по валовому внутреннему продукту. А если мы посмотрим промышленное производство, особенно обрабатывающую промышленность, которая, собственно говоря, и создает рабочие места, то там уже абсолютный спад. Там уже даже наш доблестный Росстат вынужден констатировать, что там 99% от уровня прошлого года. И даже тот такой слабенький рост, который мы видим, это только за счет того, что цена на нефть, она не упала, а остается на очень высоком уровне. Но цена на нефть, она же рабочие места не создает.

О. Бычкова: Ну, да.

О. Дмитриева: Она создает только вот сверхвысокие доходы.

О. Бычкова: Деньги только создает.

О. Дмитриева: ... о которых мы с вами только что говорили. Вот и все. А, собственно говоря, вот то, что у нас нет роста в реальном секторе экономики, не сырьевом, а в сырьевом тоже нет роста физических объемов производства, у нас нет больше рабочих мест, у нас рост только за счет вот цены. Он рано или поздно приведет к повышению уровня безработицы, как по методике Международной организации труда, так и официально зарегистрированной, поскольку рабочие места не создаются, а сокращаются.

О. Бычкова: Ну, если следовать этой логике и принимать ее в качестве прогноза, то через какое-то время, рано или поздно, 6% еще могут показаться благом?

О. Дмитриева: У нас очень плохая ситуация в стране, потому что у нас очень сильная на самом деле скрытая безработица, латентная безработица у нас гораздо больше, чем регистрируемая, и даже...

О. Бычкова: А что сейчас называется скрытой безработицей? Вот в 2014-м году?

О. Дмитриева: В 2014-м году? Она всегда называется одинаково. Скрытая безработица – это, допустим, у нас очень она в сельской местности. У вас формально люди числятся где-то, но фактически там работы нет и заработка.

О. Бычкова: И денег нет.

О. Дмитриева: Да, и денег нет. Ни денег, ни заработной платы.

О. Бычкова: Но трудовая книжка, что называется, лежит.

О. Дмитриева: Формально она есть. Или он не регистрируется на рынке труда. Очень сильная структурная безработица, потому что очень большая проблема найти рабочее место, адекватное уровню образования и квалификации. Поэтому получается, что у нас от этого идет постоянная, во-первых, неудовлетворенность. И если вот у нас тема "Социальный протест" или "Социальная неудовлетворенность", один из важнейших источников – это, фактически, отсутствие рабочих мест в соответствии с образованием и уровнем, как бы притязаний, амбиций нашего коренного населения в стране. Получается, что нет рабочих мест для квалифицированных работников, которые, не находя себе применения, уезжают, а рабочие места создаются для низкоквалифицированных мигрантов. И вот вместо того, чтобы производить продукцию в обрабатывающем секторе, или наукоемкую, или просто...

О. Бычкова: ... которую способны на самом деле, реально способны производить.

О. Дмитриева: Которую реально способны производить, которую даже еще пока есть производственные мощности, полуразрушенные, но все-таки есть, и есть кадры, это все как бы не производится. А при этом, допустим, если у нас был завод, а теперь вместо этого завода мы будем там строить коттеджи, да? Ну, вот землю продают по цене... завод весь в пыль, и, значит, будет у нас там какое-то строительство. Значит, что получается? Рабочих мест для инженеров нет, для квалифицированных рабочих – нет. А для кого есть рабочие места? Есть рабочие места для мигрантов, которые придут, значит, ну, во-первых, развалят этот цех и это предприятие, которое было, расчистят его, подметут, и потом начнут рыть траншеи и котлованы.

О. Бычкова: Вручную лопатами.

О. Дмитриева: Ну, может быть, даже и с экскаватором, но тем не менее.

О. Бычкова: Да, и вот Алексей Кудрин сказал, что действительно ослабление рубля, которое мы наблюдаем после Нового года, как новый фактор разгона инфляции, ну, просто он при этом, конечно, как и все экономисты, очень осторожен в оценках, и сказал, что нельзя говорить сейчас, какая инфляция будет по итогам года, один месяц не показателен, тем более, что он идет с декабрем, то есть, январь, февраль, где наблюдаются большие потребительские расходы. Но, как я понимаю, общее такое вот настроение тревожное. "Все импортные товары, – сказал Кудрин, – в рублевом выражении станут дороже". Разумеется, мы это тоже все понимаем. А у нас достаточно большое присутствие импорта в стране.

О. Дмитриева: Ну, во-первых, господин Кудрин, значит, я удивляюсь, почему, как министр финансов за столько времени не мог усвоить одну вещь, хотя я ему это повторяла очень много, но, видно, очень плохо он как бы усваивает: что январская инфляция, она не связана, если говорить не о девальвации рубля, а вообще, январская инфляция не связана с потребительскими расходами. Январская инфляция связана с объявлением тарифов ЖКХ и естественных монополий. Январская инфляция всегда составляла значительную долю в общей инфляции. А потребительские расходы в январе меньше, чем в любом другом месяце. Все расходы у нас основные потребительские в декабре, а в январе все сидят первые 13 дней, в магазины не ходят и едят то, что они уже...

О. Бычкова: ... доедают.

О. Дмитриева: ... купили, да, доедают. Вот. И раздают подарки, которые они купили в декабре. И, собственно говоря, январь – это абсолютный спад потребительских расходов. Это полностью опровергает гипотезу, внедряемую господином Кудриным, о том, что у нас инфляция связана с избытком денег и с избыточными государственными расходами. У нас инфляция, основная причина инфляции – это инфляция издержек, и самая главная причина – это рост тарифов на ЖКХ и цен естественных монополий. И они как раз дают всегда скачок инфляции в январе, поскольку они заявляют об этом. Единственный год, когда у нас не было январской инфляции, это был 12-й год, потому что в преддверии президентских выборов у нас тарифы в январе не повышались, они были подняты позже, с первого июля, по-моему.

Теперь что касается девальвации рубля. Ну, первое: определенная девальвация рубля, она является вынужденной и связана она с вступлением России в ВТО. Поскольку вступление России в ВТО было абсолютно не подготовлено, мер по поддержке российского производства не было предпринято, никаких мер, собственно говоря, ни в 2013-м году, ни в 2014-м году.

О. Бычкова: А почему не подготовлено, если 20 лет шли к этому?

О. Дмитриева: Ну, потому что это шли просто разговоры.

О. Бычкова: Не подготовка.

О. Дмитриева: Адекватной оценки всех последствий вступления в ВТО сделано не было. И вообще, собственно говоря, и сами соглашения о вступлении в ВТО тоже сделаны так, что очень многие вопросы по защите отечественного производства там на самом деле должным образом не защищены. И получилось, что единственная мера, которая осталась для повышения конкурентоспособности российского производства – это относительное удешевление рубля. Но, опять же, если адекватно оценить все опасности вступления России в ВТО, то это следовало делать сразу и плавно, а не такими скачками, как это делает сейчас Центральный банк. И эффект от этого, когда скачок туда, скачок сюда, может получить в итоге не отечественный производитель, а спекулянты валютные, которые, к тому же, будут иметь определенную инсайдерскую информацию. Поэтому вот что здесь можно сказать.

Если вот для радиослушателей давать прогноз, то никаких объективных причин для катастрофического падения рубля нет, поскольку нет падения цены на нефть и не будет в обозримом будущем, мирового кризиса нет. Поэтому никаких скачков серьезных быть не должно, объективных причин нет. А субъективные причины – это непрофессионализм в действиях Центрального банка. Ну, прогнозировать субъективные причины я не могу.

О. Бычкова: Еще одна новость, которая носит очевидно социальный характер – это, конечно, то, что, как прогнозируют эксперты, например, Business FM на них ссылается, бензин в этом году может серьезно подорожать из-за повышения налога на добычу полезных ископаемых, снижения экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты. И прочат аж на 15 %.

О. Дмитриева: Правильно.

О. Бычкова: Это много.

О. Дмитриева: Да. Это абсолютно правильно отмечают эксперты, это то, что я повторяла при рассмотрении бюджета в Государственной Думе неоднократно. Что это абсолютно, это называлось налоговым маневром: снижение экспортных пошлин и одновременно повышение налога на добычу полезных ископаемых, плюс повышение акцизов на бензин. Кстати говоря, мы тоже старались привлечь к этому общественное внимание. И говорили, когда этот вопрос обсуждался в Государственной Думе, что это чрезвычайно опасно. Чрезвычайно опасно и абсолютно непродуманно. То есть, это, опять же, попытка переложить все бремя с внешнего потребителя. Ну, вот мы снижаем экспортную пошлину, и тем самым мы позволяем производителю по экспортным поставкам получить большую прибыль. А НДПИ, он перекладывается на внутреннего потребителя и повышает цену на бензин и на все остальное. Причем бензин – это же не только конечные, когда повышаются...

О. Бычкова: ... это все остальное.

О. Дмитриева: Да, это все остальное.

О. Бычкова: А 15 % – это реалистичная цифра, вы считаете?

О. Дмитриева: Ну, возможно, она возможна. Потому что когда уже идет повышение, оно, как правило, оказывается несколько выше, чем объективно обусловлено. Но там же еще акцизы на бензин и налог на добычу полезных ископаемых. Все одновременно.

О. Бычкова: Ну, и бензин тащит за собой, естественно, массу других товаров.

О. Дмитриева: НДПИ – это будет влиять на все остальное, на все нефтепродукты, и это скажется на всем остальном. И это в целом снижает конкурентоспособность нашего отечественного производителя. То есть, вначале мы сделали налогом все, чтобы снизить ее конкурентоспособность, а потом мы говорим: ой, ну как же нам повысить конкурентоспособность отечественного производителя? Давайте девальвировать рубль. Просто вначале по налогам сделать все, чтобы их задавить, а потом, чтобы их чуть-чуть приподнять, давайте удешевим рубль. Ну, вот я и говорю, что слон в посудной лавке.

О. Бычкова: В общем, 2014-й год легким не будет явно именно для населения, не только там для производителей, а просто для людей. Выходит, что так, вот просто по всем перечисленным пунктам?

О. Дмитриева: Люди, они же, во-первых, с одной стороны, работники. Если это плохо для производителей, у них сокращаются рабочие места, то есть, у них нет заработка, они становятся безработными. С другой стороны, они потребители. Поэтому они будут оплачивать, в том числе, и вот эту неразумную позицию по снижению экспортных пошлин и повышению НДПИ.

О. Бычкова: Спасибо большое Оксане Дмитриевой, первому заместителю председателя комитета Госдумы по бюджету и налогам. Это была программа "Большой дозор".