Госдума приняла в первом чтении проект федерального закона № 394582-5 "О внесении изменений в статью 5 Закона РФ "О государственной тайне" (в части законодательного закрепления перечня сведений, составляющих государственную тайну в области противодействия терроризму). От фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" выступил Геннадий Гудков:

– Уважаемый Олег Викторович, уважаемые коллеги! К сожалению, фракция "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" в данном варианте за этот законопроект проголосовать не может, поэтому я вышел объяснить нашу позицию. Мы не отказываемся работать по этому законопроекту для того, чтобы довести его до нормального, приемлемого состояния, как мы считаем, и уже потом поддержать в последующих чтениях.

Но тем не менее мы хотели бы высказать наши серьезные опасения и то видение недостатков, которые мы в этом законопроекте видим. О чем идет речь на самом деле? И я думаю, что членам правящей партии стоит тоже сейчас послушать немножко.

Речь идет не о сокращении сведений, составляющих государственную тайну, что само по себе... Вы знаете, у нас очень много споров: была ли гостайна, не была, когда мы там начинаем процессы вести по ученым. Одни утверждают, что ее не было, другие говорят, что была. Проверить это невозможно, поскольку это, в общем-то, тонкая сфера. Это как фотобумага, которую посчитать можно только в темноте, а если ее считать на свету, публично, то ее, можно сказать, что ее и нет. Поэтому довольно сложный вопрос.

И вот, что у нас сейчас происходит на самом деле. Мы понимаем озабоченность ФСБ, что действительно, часть информации, которая касается антитеррористических мероприятий, может утекать в силу осторожности, неосторожности, глупости чьей-то, просто неумышленных действий, а иногда даже умышленно совершаемых ошибок.

В этом плане мы их поддержим, что действительно порядок с этим наводить надо. И мы помним, когда телевидение вело репортажи прямые с "Норд-Оста", когда говорили о том, куда там идут, где стоит оцепление, где у нас там боевые группы, какие там мероприятия планируются. И в принципе нужно достаточно было включить телевидение, телевизор в этом "Норд-Осте" и посмотреть, что же готовят правоохранительные органы и спецслужбы в отношении террористов, находящихся в этом зале.

Но давайте посмотрим, как это изложено. Сами знаете, что у нас иногда дьявол кроется в деталях. Смотрите, здесь написано: о защищенности критически важных объектов и потенциально опасных объектов инфраструктуры Российской Федерации.

Мы не знаем, что это такое: ни вы, уважаемые коллеги, ни мы – оппозиция. И поэтому мы опасаемся, что если не будет четкой конкретизации, что если не будет совершенно понятных нам с вами критериев, то под этот список может попасть абсолютно любой объект, начиная с детского садика, школы, там палатки на рынке и все, что угодно.

Этих понятий нет, но сведения об этих объектах будут включаться в перечень государственной тайны. Это означает, что мы даем очень большие пределы произвольного толкования вот этого понятия государственной тайны.

Это не сокращение, подчеркиваю, расширение. То есть мы добавляем этот абзац в перечень того, что у нас является государственной тайной.

И здесь мы обращались, у нас была очень бурная дискуссия на Комитете по безопасности. И мы просили предоставить соответствующие проекты нормативных актов, указов президента или там согласованных межведомственных писем, инструкций. Пока у нас этого нет. То есть мы с вамп принимаем некого кота в мешке, и что оттуда, из этого мешка может появиться, мы с вами узнаем только тогда, когда мы с вами примем закон. И это серьезный недостаток.

Еще хуже, на наш взгляд, другая формулировка. Обратите внимание, закон небольшой, он всего на одном листе, его несложно прочитать и тем более посмотреть, какие потенциальные, скажем так, недостатки существуют.

У нас есть оперативно-розыскная деятельность. Понятно, что большая часть ее проводится секретными методами, с использованием агентуры, техники и так далее, и тому подобное, специальные методы, которые действительно секретные, которые действительно могут составлять даже государственную тайну и уж тем более служебную и так далее.

Но обратите внимание, здесь написано, что теперь будет засекречиваться не только оперативно-розыскная деятельность, что абсолютно понятно и не вызывает никаких сомнений, но и деятельность по противодействию терроризму.

Коллеги, мы с вами осуществляем публичную и гласную деятельность в Думе по противодействию терроризму: мы с вамп принимаем законы, мы с вами рассматриваем вопросы, мы с вами даем оценки, мы с вами выявляем слабые места и так далее, и тому подобное. Все это может оказаться сведениями, составляющими государственную тайну и вас всех, и нас всех с вами могут потом привлекать за то, что мы с вами даем оценки действия или бездействия там тех или иных структур, организаций и так далее.

Опять слишком широкое размазанное понятие. И здесь пока мы не поймем, что имеет в виду ФСБ. как главный координатор этого закона, в этом виде принимать нельзя, по крайней мере, ко второму чтению мы должны четко с вами уяснить, а какую еще имеет в виду деятельность? Потому что инструктаж учителей – это есть деятельность как раз антитеррористическая.

Даже предмет мы с вами ввели, так называемый ОБЖ. Это тоже, по большому счету, часть антитеррористической деятельности. И ее мы будем засекречивать? Ответа на этот вопрос конкретного у нас с вами пока нет. Мы с вами так спокойно относимся, идем дальше по тексту закона.

И еще один вопрос. Мы с вами говорим о том, что должна быть разумная политика в области СМИ. Это не означает, что СМИ нужно душить, жестко ограничивать, но. с другой стороны, допускать, чтобы они публиковали все, что угодно, особенно когда происходит несчастье, тоже, наверное, нельзя. Но, смотрите, что мы засекречиваем. Мы засекречиваем (я читаю) любую информацию, потому что не написано, какую именно, о формах, методах и условиях организации планирования террористической деятельности. Что это такое? Формы и методы, журналистское расследование, разбирают как был совершен теракт, почему он стал возможным, какие были допущены ошибки правоохранительными органами, что произошло с, не знаю, блокпостами или проверкой документов, или сдачей в аренду террористам подвалов на какой-то основе, где без регистрации это все произошло. То есть, мы с вами лишены возможности публично обсуждать серьезные провалы и проколы, и критику. Причем это включает в себя как действие, так и бездействие. То есть как только мы с вами начнем критиковать, как только мы с вами начнем выявлять, как только СМИ начнут работать в этом направлении, они и подпадают под действие государственной тайны с соответствующими нашими инстанциями, которые предусматривает самый гуманный в мире справедливый Уголовный кодекс Российской Федерации.

Можно ли принимать в этой формулировке? Мы обратились к авторам закона с просьбой предоставить расшифровку этих пунктов. До сих пор этого нет. ФСБ говорит: да, мы же как бы, так сказать, разумные люди, мы понимаем, что должно быть секретно, а что может быть не секретно. ФСБ понимает, там работают профессионалы, но мы-то с вами не понимаем, потому что у нас кто-то специализируется в аграрных вопросах, кто-то в конституционном устройстве, кто-то в промышленности, кто-то в связи. И это должно быть понятно российским гражданам, это должно быть понятно корреспондентам, это должно быть понятно правозащитным организациям, это должно быть понятно тем экспертам, которые высказывают свои точки на самых замечательных, организованных нами "круглых столах", парламентских слушаниях и так далее, и тому подобное.

Это является серьезным изъяном из свобод средств массовой информации, если мы принимаем в таком виде, без расшифровки, и даем поле широчайшего субъективного толкования этой нормы. Вот что на самом деле таит в себе эта страница, казалось бы, безобидных формулировок текста о том, что мы с вами упорядочиваем сведения, составляющие государственную тайну.

К сожалению, при всем уважении к проблеме, которая действительно есть, при всем уважении к попыткам, разумным попыткам, ФСБ как-то упорядочить этот вопрос, добиться каких-то действительно улучшений этого вопроса, в этом виде, в этом варианте поддержать законопроект мы, к сожалению, не сможем. Это вовсе не означает, что мы говорим "нет", мы говорим "давайте работать". Давайте мы определимся, давайте мы предоставим в Государственную Думу, депутатам, в том числе профильных комитетов, нормативные акты, которые будут потом, лягут в основу расшифровки этих понятий. Пока нам отказывают в этом. Ну, может быть, там есть какие-то субъективные причины, может быть, есть и объективные сложности в формировании в документы. Хорошо, предоставьте нам концепцию нормативных актов, чтобы мы понимали, что в них будет заложено. Пока мы и этого не имеем.

Поэтому, уважаемые коллеги, при всей важности этой темы, при всем том, что мы понимаем, какими намерениями руководствуются наши коллеги из федеральной службы безопасности, в этом виде, увы. мы принимать и поддержать такой вариант не можем. К доработке мы готовы, а если ко второму чтению действительно мы с вами выправим ситуацию и мы поймем, что мы хотим сюда заложить, мы, конечно, поддержим этот законопроект. Пока мы вынуждены проголосовать против.

Спасибо огромное.