30 июня в Рахманиновском зале Московской государственной консерватории состоялись открытые слушания "Проблемы и перспективы реставрации Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского", организованные Комиссией по сохранению и развитию отечественной культуры Общественной Палаты РФ. Перед участниками слушаний выступил руководитель фракции СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ в Государственной Думе Николай Левичев:

– Я должен признаться уважаемому Собранию, что вчера получил приглашение от Галины Ивановны Маланпичевой и перед сегодняшним Собранием я принял два принципиальных решения. Первое – на подписание договора о взаимодействии между нашей фракцией и профсоюзом Российской академии наук я делегировал своего первого заместителя Оксану Генриховну Дмитриеву. А второе решение я принял сегодня утром. Когда я понял, что мне выпадет честь выйти на сцену Рахманиновского зала, я принял решение одеть темный костюм вместо светлого. Так я подчеркиваю свое личностное отношение к тем проблемам, которые здесь обсуждаются. Сегодня здесь прозвучала формулировка – "Постоянный посетитель Московской Консерватории". Это очень высокий статус. Я тоже здесь присутствую не как политический деятель, не как скрипач или пианист, которыми я не являюсь. Я присутствую здесь как постоянный посетитель Московской Консерватории. С небольшой оговоркой, что я причастен к деятельности Клуба друзей Консерватории и иногда даю советы члену ее Попечительского совета Сергею Михайловичу Миронову. Именно мое неформальное отношение к Консерватории дает мне основания для позиции, что все, что будет дальше происходить в стенах и со стенами Консерватории, – от согласования и утверждения проектов до окончательного их воплощения, – должно быть абсолютно прозрачно и открыто для публики.

Честно говоря, уважаемая Галина Ивановна, уважаемый Александр Сергеевич, когда я увидел повестку заседания – "Проблемы и перспективы Московской государственной Консерватории имени Чайковского", я предвидел больший накал страстей и предполагал, что придется что-то защищать. Но атмосфера здесь довольно благостная: в основном, описывались перспективы Консерватории, а проблемы, которые, признаем, уважаемая публика все-таки попыталась поднять, свелись до уровня рабочих моментов. Тем не менее, горький опыт участия в том, что происходит с историческими архитектурными объектами, особенно в Центре Москвы, склоняет к мысли, что благостно провести эту титаническую работу вряд ли удастся.

Буквально сегодня мы получили информацию о том, что недавно реконструированный Манеж требует вложения многомиллионных средств в исправление тех ошибок, которые были допущены в процессе реставрации. Мы все понимаем – то, что было сделано со зданием Манежа после его пожара, вообще реставрацией назвать сложно. Полагаю, что фермы из клееной древесины инженеру Бетанкуру не могли присниться и в кошмарном сне. И поэтому те сомнения, которые были высказаны задававшими вопросы коллегами в отношении реконструкционного процесса в Консерватории, вполне оправдано. Сегодня слишком высок накал страстей: я вам напомню, что гигантские социальные, экономические и политические перемены в нашей стране начались с защиты "Англетера". То, что сейчас происходит, например, вокруг Кадашевской слободы – это не просто проблема сохранения или реконструкции "развалин", как именуют исторические стены некоторые влиятельные лица, а это борьба двух мировоззрений. И сегодня принять решение о строительстве в пределах Московского Кремля нового Дворца Съездов или о спрямлении московских улиц без угрозы общественного резонанса и пристального экспертного внимания уже не так просто.

Общественная атмосфера такова, что достигнутой точки возбуждения общественных сил может оказаться достаточным для тектонических изменений. Я не буду вдаваться в дискуссию сугубо архитектурную. Но, по первому образованию я имел счастье быть физиком, и я очень хорошо понимаю, что какие бы нам не показывали модели в масштабе один к двадцати – я не знаю, кто сегодня может разгадать магическую тайну акустики Большого зала Консерватории. Это все из той же серии вопросов, почему Сергей Валентинович Стадлер предпочитает играть на скрипке Страдивари, а не на тех инструментах, которые создаются путем привлечения компьютеров и современных технологий. Во избежание ошибок стоит принять и горький урок Большого театра. Там, насколько я понимаю, функционал разделен: архитектурной акустикой занимается фирма Мюллер BBM, а технической акустикой фирма "Стейдж Стэк". Потому сразу возникает вопрос проведения тендера на работы в Большом зале, потому что, кроме генподрядчика, есть еще субподрядчики. И получается большое количество участников в этом тонком процессе воссоздания и сохранения акустических параметров. Насколько эта процедура продумана? Насколько она гарантирует, что сама душа Большого зала будет сохранена?

Ни для кого не секрет, что новодельный Московский Дом музыки при всех заверениях относительно профессиональной акустики, которые делались на этапе проектирования и строительства, стал источником мук и для музыкантов, и для зрителей. Если мы потеряем такую жемчужину, как Большой зал Консерватории, нам никто этого не простит. Этот зал до сих пор обеспечивает конкурентоспособность России по крайней мере в области высокого музыкального искусства. Большой зал несет не только великий исторический смысл, но и огромную символическую нагрузку. Не секрет, что люди в период "застоя" приходили в Большой зал Московской Консерватории для духовного спасения, для того, чтобы сохранить себя во "внутренней эмиграции". Это позволяло им чувствовать себя европейцами несмотря на то, что они не имели возможности выехать за пределы страны. Поэтому никто не измерит сейчас духовной ценности Консерватории не только как учебного заведения, над которым, как сообщил нам Александр Сергеевич, тоже сгустились тучи. Но и как уникального места, которое особым образом резонирует с памятью российских интеллигентов. Что касается вопросов, которые вы, Александр Сергеевич, сегодня поднимали как ректор, то, коль скоро я обладаю правом законотворческой инициативы, я готов в любой форме подключаться: лично, как руководитель фракции, как человек, который может сформировать какую-то в хорошем смысле лоббистскую группу в Государственной Думе. Мы готовы пытаться вносить поправки либо в реестр профессий, либо в законодательство. Если смотреть чуть шире, то вчера на встрече с Президентом Сергей Михайлович Миронов поставил вопрос о необходимости системной трансформации законодательства в области культуры. Слишком много лакун для интерпретаций, в результате которых возникают ситуации, когда памятник федерального значения стоит на муниципальной территории, и рядом можно построить, извините за выражение, любую хрень. Мы это отлично понимаем, и все от этих "дыр" устали, поэтому для работы мы открыты. У вас –публичная площадка, у нас – право законодательной инициативы. Давайте добиваться синергического эффекта.

По поводу отсрочек на призыв в армию, о чем просит уважаемый ректор. Сейчас будут активно обсуждаться предложения министра обороны по военной реформе, и давайте мы эти вопросы тоже поднимем на соответствующий уровень. Речь о том, чтобы освобождать от службы в рядовых воинских частях уникальных молодых исполнителей, которые и так служат России, отстаивая ее честь на мировых площадках через исполнительское искусство.

И еще одно простое соображение пришло мне в голову. На международных аукционах – Сотбис, Кристи, у разрозненных коллекционеров, музейные ценности, перекрывающие возможности государственных средств, выкупают, привлекая средства спонсоров. Почему не взять эту отработанную модель на вооружение? Неужели так уж нереальна возможность выкупить это здание, которое, по признанию Александра Сергеевича, будут путем каких-то сложных судебных процедур пытаться изъять у добросовестных предпринимателей? В конце концов, можно бросить клич, собрать общественные средства и выкупить это здание. Опять позволю себе пример Кадашей. После затяжной и драматичной истории на Кадашевской площадке, отец Александр, настоятель храма Воскресения Христова в Кадашах, получил письмо за подписью господина Силкина, заместителя мэра Москвы о том, что принято решение выкупить остатки "Дома дьякона" с тем, чтобы передать их в безвозмездное пользование Приходу. Мне видится такой подход не таким уж утопичным.

По поводу сложностей с проведением Конкурса имени Чайковского на период реконструкции Большого зала. Я понимаю, что вам, Александр Сергеевич, приходится быть толерантным на совещаниях по поводу судьбы Конкурса и смиренно прислушиваться к идее проведения его в Петербурге. Но я призываю вас не бояться. Посоветуйтесь с любыми специалистами мирового уровня по ребрендингу. Это очень коварная процедура, чреватая потерей уникальным российским брендом, которым уже в течение полувека является конкурс имени Чайковского, своих уникальных символических свойств. Пусть он даже и пропитается некоей петербургской аурой, есть риск, что это будет уже другой конкурс. Давайте привлечем к этой непростой теме общественность.

Спасибо.