Расследование вчерашней трагедии в столичном метро наверняка будет непростым. Возможно, первые версии еще предстоит скорректировать. Тем не менее какие-то выводы можно пытаться делать уже по горячим следам. В частности, о степени защищенности жителей мегаполиса, о необходимости дополнительного ужесточения борьбы с терроризмом. Нужно ли закручивать гайки еще сильнее, в интервью "НИ" рассуждает заместитель председателя комитета Госдумы по безопасности Геннадий Гудков.

– Первая версия, выдвинутая ЦОС ФСБ по горячему следу, – оба взрыва в московском метро произведены террористками-смертницами. О чем это, на ваш взгляд, говорит? О том, что преступницы действовали в одиночку? В чем тогда мотивы?

– Подобные преступления – это не результат действий отдельных личностей, это результат действий организации. У таких организаций есть центр подготовки смертников или по крайней мере люди, которые специально готовят этих смертников. Есть люди, которые отвечают за приобретение и поставку взрывчатки. Есть те, кто обеспечивает прикрытие, кто страхует, и так далее. То есть речь идет об организованной преступности. Поэтому сводить все к действиям отдельных смертников было бы неправильно. Установлены случаи, когда смертников страхуют люди, которые имеют возможность нажать на кнопку радиоуправляемого взрывателя, потому что не всегда смертник способен сделать это сам в последний момент.

– А кто конкретно, на ваш взгляд, может стоять за организацией этого преступления?

– Мне кажется, что это все-таки кавказский след. Не важно, кто конкретно совершил теракт, славянской или неславянской национальности были эти люди. Это не имеет никакого значения. Как показывает практика, большинство таких преступлений подготавливается в террористическом подполье на Кавказе.

– Почему это произошло именно сейчас?

– Здесь можно выдвинуть массу предположений, только будут ли они достоверны... Можно предположить, что это ответ на жесткие действия федеральных сил, которые провели несколько удачных операций на Кавказе. Можно придумать массу других поводов и символических совпадений. Однако я полагаю, что никто из тех, кто организовывал это преступление, не думал ни о каких датах, чтобы к ним "приурочить" теракт. Вряд ли тут надо искать какую-то глубокую взаимосвязь и с некими внешними причинами или событиями. Мне кажется, как сумели подготовиться, так и сделали. Наверное, так. Хотя, конечно, утверждать ничего нельзя, может быть и масса других версий. Но я склонен думать, что было именно так: появилась возможность – провели теракт.

– Можно ли этого было избежать? Как бы вы оценили работу правоохранительных органов в данной ситуации?

– Можно. Это преступление – прямой результат ошибок и просчетов. Конечно, спецслужбы обязаны получать упреждающую информацию. Это их самая главная и прямая задача, особенно по таким преступлениям, которые готовятся в столице. Ведь в Москву перебросили смертников, как правило, отдельно в таких случаях переправляются взрывные устройства. Где-то это все соединяется, где-то это все готовится, планируется. То, что взрывы произошли с интервалом в 40 минут, говорит о подготовленности и взаимосвязи событий. Понятно, что террористы преследовали цель посеять панику и ужас. К сожалению, до известной степени им это удалось. Поэтому очевидно, что в первую очередь есть проколы у спецслужб и у правоохранительных органов, которые не сумели предотвратить трагические события.

– Как, на ваш взгляд, сейчас отлажена система безопасности в общественном транспорте? Нуждается ли она в дополнительном усилении?

– То, что можно было сделать с точки зрения разумных мер безопасности, было сделано. У меня нет никаких претензий к метрополитену. Так же, как, например, нет претензий к железной дороге (я имею в виду "Невский экспресс"). Все разговоры о том, что они должны превратиться в осажденную крепость, – это полная ерунда. Это неправильно. В данном случае в метрополитене достаточно охраны, есть видеоконтроль, другие средства, обеспечивающие безопасность. Но на террористах ведь нет надписи, что они террористы и собираются кого-то взорвать. Они маскируются.

– Уже прозвучали предложения внести поправки в закон о терроризме, еще больше его ужесточить. По-вашему мнению, надо ли менять что-то на законодательном уровне?

– Не надо ничего менять, надо исполнять то, что уже принято, и учиться работать. Если мы сегодня командируем сотрудника на Северный Кавказ на три месяца и думаем, что он совершит оперативные подвиги, это наивно. Надо направлять в регион людей на добровольной, контрактной основе, создавать им соответствующие условия, чтобы стимулировать их работу. Это можно сделать. С тем, чтобы они два-три года проводили там как в резидентуре на боевой работе и добивались оперативных результатов. Трагедия в московском метро показала, что агентурно-оперативная работа дала сбой.

– Как вести себя в таких ситуациях простым гражданам? Можно ли себя как-то застраховать, обезопасить?

– Никак невозможно. Кроме проявления обычной бдительности, ничего тут не сделаешь. В том-то и беда, что от терроризма может пострадать любой. Сегодня – метро, завтра, не дай бог, окажется премьера спектакля, на котором соберется бомонд... Дело в том, что, если выпустили джина из бутылки, не сумели вовремя горлышко этой бутылки закрыть пробкой, потом поймать его крайне сложно. То, что произошло в столичном метро, говорит об общих системных изъянах.