Нужно принять закон, который бы определил, что такое детская порнография, и который установил бы адекватную меру ответственности. Как ни странно, сегодня его нет. Для меня является загадкой, почему же саботируется вынесение на рассмотрение этого закона даже в первом чтении. Законопроект находится в комитете Крашенинникова, и на весеннюю сессию его так и не вынесли. А ведь законопроект решает все проблемы, о которых буквально кричит общество: условно-досрочное освобождение лиц, совершивших сексуальные преступления против детей, маленькие сроки их наказания и то, что после выхода на свободу они опять работают с детьми, детская порнография и так далее. Но принятие закона – это лишь первый шаг. Также нужно создать специальный национальный центр, где будет аккумулироваться вся информация о сексуальных преступлениях против детей, о детской порнографии, о пропавших детях. Кстати, у нас нет информации о пропавших детях. Их ищут в том случае, если в милицию обратились родители или их законные представители. И статистика у нас ведется не по исчезнувшим детям, а по обнаруженным. Все специалисты говорят, что возвратить к нормальной жизни ребенка, однажды подвергшегося сексуальному насилию, очень сложно. А если он подвергся этому дважды, то шанс вытащить его равен почти нулю. У нас вообще нет системы реабилитации таких детей. Все происходит случайно и на энтузиазме. В большинстве стран Евросоюза очень жесткое законодательство в отношении лиц, совершающих сексуальные преступления против детей, и сроки буквально зашкаливают. У нас это не так.