6 мая автомобиль, в котором ехал писатель, офицер Росгвардии Захар Прилепин, был взорван на трассе в Борском районе под Нижним Новгородом. Его друг и служащий батальона "Оплот" Росгвардии Александр Шубин (позывной "Злой") погиб, сам Прилепин до сих пор находится в больнице. С диагноза врачей мы и начали наш разговор:

- Захар, у вас 9 переломов на ногах и позвоночнике, перелом грудины, травма головного мозга...

- ...Перелом ребра, обширная травма легких и так далее...

- На реабилитацию врачи отвели вам от полугода до восьми месяцев. Надеетесь сократить этот срок?

- Начинаю каждый день с улыбки и с благодарности. Ставлю себе новые цели и к вечеру стараюсь их преодолеть. Представляю, что Сашка "Злой" лежит на соседней кровати, – и соревнуюсь с ним. Хочу, чтобы он гордился своим командиром.

- Улучшения есть?

- Каждый день что-то меняется. Всегда через боль. Но это такие удивительные открытия, знаете. Я сначала лежал недвижимо. Потом стал шевелить ногами. А потом, в задумчивости – автоматически, закинул вытянутую ногу на другую, согнутую в колене, как всегда делал раньше, когда читал: эдак по-пушкински. До этой минуты у меня не получалось такое совершить, но мышечная память сама вдруг проделала данный фокус. Хотя в аппарате Илизарова не слишком удобно так лежать, и тем не менее – взял и сделал. Я приехал без 15 минут трупом и с 90-процентной вероятностью стать овощем. И вот мы с вами ведем светскую беседу. Такие врачи прекрасные мне попались.

- Предполагаю, что после гибели Александра Шубина у вас возникали мысли о возмездии.

- Нет. И раньше, когда у нас погибали товарищи, никогда не было мыслей о возмездии.

Мы не так давно похоронили Родиона Графа-Сафонова – нашего ближайшего друга, с которым вместе служили и жили под одной крышей несколько лет. На поминках мы обсуждали, где ему памятник поставим...

Если вы читали мою книгу "Некоторые не попадут в ад", то там 100% персонажей к этому дню либо погибли, либо ранены, причем некоторые никогда уже не встанут в строй. Если мы все время будем говорить о мести – мы с ума сойдем.

Мы стояли своим батальоном Росгвардии и, как люди бывалые, расселились по три-пять человек. А на полигон, который в четырех км от нас, где мы занимались, завезли мобилизованных и положили там спать на одну ночь. Тоже не толпой, но больше, чем пять человек.

Тут же "Хаймарс" и прилетел. Приехали мы туда – там каша из людей. Что мы должны?

О мести взывать? У всех оставшихся в живых есть работа – дойти до Киева. Месть – отвлекает только.

- После случившегося пожалели ли вы хоть на секунду о том, что делаете, говорите, пишете?

- Нет. Я давно сделал свой выбор. Как вы себе это представляете? Я оглянусь на Моторолу, на Воху, на Захарченко, на Графа, на Сашу "Злого" и вдруг скажу: "Знаете что, мужики... это было ошибкой!" За нами стоят вся русская история и все русские святые. Мой дед штурмовал Днепр и едва не утонул – снаряд ровно в плот попал, и погиб весь его пулеметный расчет. Что я должен переоценить, помня это?

- А что думаете про человека, который заложил мину на вашем пути, заработав 10 тыс. руб.?

- Вы можете мне не верить, но за месяц я ни разу не вспоминал ни его имя, ни его лицо. Его просто нет в моем мире. Всех их нет. Хотя мне сообщают, что их список расширяется и искали они меня очень давно. Мне это даже льстит. Такая толпа народа с 2017-го конкретно хочет меня убить. Сильные же у меня ангелы! Спасибо им. И за молитвы всем добрым людям спасибо.

Если б вы знали, какие я письма получил, когда собирался в эту командировку. Невероятной душевной убедительности! Люди упрашивали меня не ехать, ссылаясь на пророческие сны и едва ли не видения. Тем более у меня отец умер в 47, и мне 47. "Ну вот и посмотрим, – подумал я, – что в мире сильнее – страшные предчувствия или судьба?" Однозначного ответа, скажете, нет? Ответ всегда есть. Потому что Бог есть.

- Вовк, убившую Дарью Дугину, вы назвали "профессиональной заукраинской тварью", Трепову, на чьих руках кровь Владлена Татарского, "просто дурой", подорвавшего вашу машину вы назвали "мальчиком". В чем разница между ними? И есть ли что-то общее?

- Ну, он по возрасту мальчик, а так – ублюдок и урод, убивший моего друга. Мы так никогда не делали. Мы приходили в определенные места с оружием, где нас ждали люди с оружием. Я был на четырех войнах, и всегда было так. А тут... Завербовали, заслали... Я не хочу о нем думать. Это как думать про то, как спаривается клубок змей в сыром овраге.

- В недавнем интервью вы назвали ряд фамилий людей, за которыми может охотиться киевский режим. Захват Киева и пленение Буданова (глава ГУР Украины) – единственный выход, чтобы это остановить? А Зеленский ни при чем?

- Зеленский, само собой, при чем. Но если он организует "центральную раду" в канадском изгнании – это все стремительно станет комичным. Дело не в нем конкретно. Дело в системе. Мы должны ее убить. Потому что, пока мы тут с вами разговариваем, они готовят сразу несколько новых убийств. И все эти имена мы знаем – кого они хотят убить. Я бы хотел, чтобы люди во власти это помнили ежеминутно, чего бы они ни комментировали.

- Как вы балансируете между войной и миром? Из окопов в мирную жизнь возвращаться трудно?

- Я в первую командировку (тогда я работал в ОМОНе) уехал в марте 1996 г. Всего я более 10 лет, хоть и с перерывами, прослужил в силовых структурах, из них более трех лет в горячих точках. Так что я просто на работу уезжаю. Любые пышные расставания с таким бэкграундом уже комично смотрятся. Ну собаку в нос поцелую. Любимую пластинку послушаю – пару песен. А на улице Саша "Злой" уже машину прогрел... Мы с ним с 2016-го десятки раз так уезжали. Сели и поехали. Так было.

- Что вы думаете о той части страны, которая живет привычной мирной жизнью, не особо задумываясь, что там происходит на новых территориях России, бывших украинскими?

- Ничего давно не думаю.

Я иногда говорю, что война – дело всех, а не только призванных и ждущих их дома. Дело не только вдов и сирот. Но я не уверен, что это слышно произносится. Для этого какие-то другие носители нужны, а не мой частный голос. Поэтому я предпочитал последнее время как-то молча все делать. Собрался – уехал. Получилось – вернулся.