Смоленская область: врач из "красной зоны" о реальной ситуации с COVID-19 в регионе
см. также ↓Главный редактор общественно-политического издания "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ. Смоленский выпуск", член Бюро Совета Регионального отделения СР Вячеслав Иванов на условиях анонимности взял интервью у врача "красной зоны" об истинной ситуации с эпидемией COVID-19 в регионе.
– Более трех месяцев вы боретесь с коронавирусом в самых тяжелых условиях. Не просто в "красной зоне", но и в реанимации. Как за это время изменилась загрузка больниц? Стало легче, как говорят по телевизору, или, напротив, поток пациентов увеличивается?
– Я работаю в реанимационном отделении, и у нас поток тяжелых пациентов, которые нуждаются в интенсивной терапии, как был высоким, так и остался. Пока мы не видим никакого улучшения. У нас заняты все койки. Я не владею информацией, что сейчас происходит в общих отделениях госпиталей, но количество тяжелых больных, которые находятся в реанимации, не уменьшилось.
– Нам говорят, что на сегодняшний день в Смоленской области зарегистрировано 4904 случая заболевания, при этом 72 случая с летальным исходом. Это соответствует тому, что вы реально наблюдаете?
– Во-первых, сейчас диагноз формулируется так: новая коронавирусная инфекция, двусторонняя полисегментарная пневмония предположительно вирусной этиологии, и далее пишется – подтвержденная или неподтвержденная коронавирусная инфекция. То есть в диагнозе может стоять: новая коронавирусная инфекция (неподтвержденная). То есть это как бы коронавирус, но при этом он не попадает в статистику. С подтвержденным COVID-19 у нас лежит гораздо меньше пациентов, чем с неподтвержденным. При этом, по симптомам ясно, что все они поражены COVID-19.
– Как такое возможно? Им ведь проводят тестирование?
– Вероятно, проблема в достоверности самого теста. Соответственно, это влияет на статистику подтвержденных случаев.
– А если возникает такая ситуация: человек болел дома, к врачам не обращался, но его состояние резко ухудшилось, и его привезли в реанимацию, где он вскоре скончался. При этом ему успели сделать один тест. Тест, допустим, показал отрицательный результат. Никто же второй тест умершему делать не станет?
– Разумеется, нет. Этот человек не пополнит статистику умерших от коронавирусной инфекции. К тому же, если человек умирает дома, то скорее всего патологоанатом также не будет обозначать в заключении, что больной умер от коронавирусной инфекции. С тестами же, вообще, полная неразбериха. Тесты делаются долго: пять-семь дней. Плюс, они теряются. Плюс, по необъяснимым причинам тесты могут просто не взять в работу. Эта логика мне непонятна. Пополняют статистику только подтвержденные случаи COVID-19. Поэтому реально в больнице я наблюдаю совсем другую картину, которая расходится с официальной статистикой, в том числе и по смертности. Когда мы привозим труп в морг, а иногда это делают и врачи, если больше некому, то бывает, что тела буквально некуда класть. Тела лежат на полу. Можно примерно посчитать реальную смертность. Вот, на Покровке есть пять госпиталей. Мне известно, что из каждого отделения в сутки в разгар эпидемии (в мае) вывозили от двух до шести человек в пластиковых пакетах. Плюс еще три реанимационных отделения.
– То есть, за одни сутки только на Покровке могло скончаться не менее 10 человек?
– Да. И это явно расходится с официальной статистикой по смертности от COVID-19, которая за весь период пандемии насчитала в Смоленской области всего 72 смертельных случая. Сегодня может умереть один человек. Завтра – пять. Даже, если в каждом госпитале в среднем умирает по одному пациенту в сутки, то это уже не укладывается в статистику.
– Но если многие тесты дают отрицательный результат, как врач может судить, что у больного именно коронавирусная инфекция?
– Дело в том, что у больных с коронавирусной инфекцией довольно специфичная клиника. И врач может с высокой степенью вероятности сказать, что он имеет дело именно с COVID-19. При этом, подтвержденных тестами случаем – менее половины.
– Что самое тяжелое для врача, работающего в таких условиях?
– Самое тяжелое – это осознавать, что ты ничего не можешь сделать. А мы часто не можем ничего сделать. Когда большой процент поражения легких, когда много сопутствующих заболеваний, мы практически бессильны. Хотя бывают и удивительные случаи, когда выживают люди с 90% поражения легких, при этом с избыточной массой тела и, например, бронхиальной астмой. Пока что мы еще недостаточно знаем об этой инфекции, и ее течение иногда оказывается совершенно непредсказуемым.
– Можно ли сравнивать COVID-19 с гриппом?
– Скажем так, коронавирус и грипп очень сложно ставить в один ряд. И там, и там дыхательная недостаточность, поражаются лёгкие, но патогенез отличается. При коронавирусе, в отличие от гриппа, поражаются сосуды. И поражаются не только легкие, но и миокард, почки, центральная нервная система. И тяжесть поражения больше, чем при гриппе. При коронавирусе мы имеем дело с так называемым "цитокиновым штормом", который бывает неуправляемым и заканчивается для пациента фатально. Москва каждый месяц пересматривает рекомендации, мы регулярно консультируемся с ними по вопросам терапии, но и в Москве, и в Смоленске, к сожалению, процент больных, переживших ИВЛ, невысок.
– Но ведь большое количество людей болеет и в легкой форме, и даже бессимптомно?
– Молодые и здоровые болеют, как правило, легко. В реанимации мы редко наблюдаем больных без сопутствующих заболеваний. Наши пациенты – это люди с заболеваниями сердечнососудистой системы, с сахарным диабетом, с ожирением. Это классические отягощающие обстоятельства. К нам в реанимацию из общего отделения редко попадают люди без сопутствующих болезней.
– Вы боретесь с COVID-19 с апреля. Вас сразу же обеспечили защитными средствами?
– Это была своеобразная эволюция средств защиты. Сначала мы работали в масках и в своих обычных врачебных костюмах. Больше ничего не было. Потом нам выдали какие-то одноразовые полупрозрачные халаты. Это была защита, что называется, для общего успокоения. Потом уже, по мере поступления федеральных клинических рекомендаций, мы начали примерно представлять, как нужно себя защищать. Стали организовывать зоны – чистые и грязные. Нормальные защитные очки у нас появились где-то в конце апреля. Позже появились полноценные защитные костюмы. На данный момент проблем с этим нет. Мы полностью обеспечены средствами защиты. Другое дело, что медицинский персонал, порой, сам пренебрегает мерами безопасности. Могут снять маску в грязной зоне: "Вот, я тут быстренько пробегу, ничего не будет". Это, к сожалению, случается часто. Некоторым медработникам приходится буквально вдалбливать, что необходимо полностью экипироваться. Люди не привыкли к работе в таких условиях. Порой их сложно этому обучить. Особенно пожилых.
– Есть ли жертвы среди медперсонала?
– Точно сказать не могу. Была информация, что вроде бы умирали люди из младшего и среднего медицинского персонала. Но среди знакомых мне коллег, к счастью, никто не умер. Но медперсонал, конечно, заражается. Чтобы получить страховку (68 тыс. руб.), переболевшие врачи вынуждены сдавать антитела на COVID-19. Но антитела присутствуют не у всех, а у многих титр уже снизился после болезни. Поэтому, возможно, эту страховку получат не все.
– А каковы в целом условия работы?
– Первое время, когда работать было некому, мы работали сутки через сутки. Но график и сейчас бешеный. Потому что в "красной" зоне согласны работать далеко не все. Многие живут в общежитиях, снимают жилье, чтобы изолироваться от своих близких и не ставить их под угрозу.
– А что по поводу "президентских выплат"? Они вам поступают?
– Не знаю, как другие медработники, но мы все обещанные выплаты получаем вовремя. Когда мы увидели свою зарплату за апрель, то поняли, что это даже больше, чем то, на что мы могли надеяться. С этим в нашем отделении проблем нет. Были разговоры, что кому-то где-то не доплатили, но конкретно мы с этим не сталкивались. В этом плане нам, наверное, повезло.
– В апреле в Смоленске был достаточно высокий индекс самоизоляции. Люди действительно сидели по домам. Сейчас уже мало кто соблюдает не только масочный режим, но и дистанцию. Скажите, карантинные меры, они, вообще, судя по притоку пациентов, работают?
– Карантинные меры, пока их соблюдали, реально работали. Это дало нам возможность выиграть время и подготовиться к большому потоку пациентов. После "майских шашлыков", когда люди массово начали нарушать карантин и собираться группами, поток пациентов резко вырос. Это было очень заметно. Так что соблюдение мер безопасности – это актуально и по сей день. Каждый должен думать своей головой и заботиться о себе и своих близких. Хотя, к сожалению, с наступлением лета многие решили, что все закончилось, и можно наплевать на меры безопасности. Однако это ложные ощущения. Пока что до победы над коронавирусом еще очень далеко. И расслабляться не стоит. Что бы вам ни говорили по телевизору. Берегите себя и своих близких.
– И вы берегите себя. Здоровья и сил в вашем нелегком труде.
– Спасибо.