Государство, конечно, выражает интересы правящего класса, но не до конца, не совсем. Спящее общество сейчас просыпается, все возмущены антипенсионной реформой и другими антинародными действиями. Как это организовать и направить на благо России? Об этом главному редактору "Правды.Ру" Инне Новиковой рассказал заместитель руководителя фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" в Государственной Думе, член Комитета по труду, социальной политике и делам ветеранов Олег Шеин:

— Олег Васильевич, как все-таки сделать, чтобы наша экономика и трудовые отношения изменились и стали нормальными? Что нужно делать, чтобы Россия развивалась, а не загибалась?

— Активное общество. Государство, конечно, выражает интересы правящего класса, но не до конца, не совсем. Государство — это как некий институт, который обеспечивает формирование вектора. Этот вектор зависит от разных направляющих. Есть очень динамичная, энергичная, последовательная борьба правящей олигархии за ее интересы. И есть спящее общество, которое сейчас просыпается. Мы видим большие перемены. Но сказать о том, что они запредельно крупные, нельзя. Даже возьмем прошлогоднюю пенсионную реформу. Три миллиона человек подписали за три недели петицию на Change.org. Небывалая цифра для России. А с другой стороны, почему три миллиона? У нас пользователей интернета 50 миллионов. И это всех касается. Пятьсот тысяч человек по всей стране вышли на митинги. А почему не 15 миллионов? У нас есть люди, которые готовы организовываться между собой, формируются горизонтальные связи, коммуникации, люди учатся спорить, находить взаимопонимание. Но в этот процесс вовлечена очень небольшая доля общества. И по этой причине вектор государственной политики по-прежнему направлен на обеспечение интересов олигархии.

— Но ведь любые действия должны быть кем-то организованы. Потому что, даже чтобы просто какая-то масса людей пошла, их надо построить, чтобы они не передавили друг друга. Если люди где-то долго находится, надо, как минимум, водой и туалетами их обеспечить… То есть необходима масса каких-то вещей, которые сопровождают организацию любых действий. А направлять общественные процессы намного сложней. Кто это будет делать?

— Мы имеем, конечно, серьезную проблему, опять же, с разрушением институтов. У нас деградировала партийная система. А как ей не деградировать, когда у нас фактически однопартийная система с 2003 года. Я работал в парламенте в третьем созыве в 1999–2003 годы. И там было полно случаев, когда Правительство не могло протащить свое решение, не получалось у них, потому что Госдума голосовала против, поэтому искали какое-то иное решение.

Сегодня же, как мы все прекрасно знаем, в Госдуме 70% депутатов "Единой России". Хотя есть регионы, где уже многопартийная модель. Есть территории, где избранные губернаторы не от правящей партии. Но мы видим, институционально это подавляется.

Как самый яркий пример — отмена выборов мэра города. Ведь именно в мэры города куда проще пробиться, чем в губернаторы. И это человек, который обладает каким-то весовым влиянием, там уже не так просто сфальсифицировать выборы. Система выборности мэров городов во всей стране растоптана. Из 85 региональных столиц прямые выборы мэра остались только в шести, в 79 — назначения. Кстати, это не повлекло рост качества управления от слова совсем или снижение конфликтов. Конфликты просто перешли в дрязги.

— Некоторые назначенцы вызывают просто удивление.

— И отклик, протесты общества. Необходимые институты сильно приглушены, но они все-таки остались. Есть свободный профсоюз. Именно Конфедерация труда России в прошлом году выступала локомотивом акции против антипенсионной реформы. Есть оппозиционные партии. И можно предъявлять сколь угодно большие претензии к ним, но надо использовать их возможности.

Оппозиционные партии обладают рядом прав в парламенте, например, таких, как регистрация кандидата без сбора подписей. И, соответственно, те, кто шел от СПРАВЕДЛИВОЙ РОССИИ или других партий, избежали того сита, в которое оказались втянуты самовыдвиженцы в Москве этим летом. И другие такие институты есть. И их людям надо, конечно, активно использовать.

Наконец, есть возможность сетевых организаций: "Фейсбук", "Одноклассники", "ВКонтакте"… Эти модели дают возможность людям объединиться по интересам, сформировать объединения и достаточно динамично между собой организоваться. Люди в России — образованные, умные. И люди в России, кстати, пользуются интернетом подчас активнее, чем большая часть европейцев. Вопрос в том, что это пользование должно носить характер солидаристских действий.

— А не будет ли это такой диванной армией, которая только в интернете и будет оставаться?

— Это тоже вопрос культуры. Вообще культурные изменения самые сложные. Они медленнее всего происходят. Но посмотрите хотя бы на Монголию, как там все произошло. Монголия — демократическая страна. Там меняют правительство, президентов каждые четыре-пять лет. И Монголия быстро развивается. И никто не может сказать, что там хаос и бардак.

Монголия — страна, которая показывает пример, по крайней мере, нашей Центральной Азии в том, что в стране может быть не только один какой-то бай, единственный хозяин всему, а под ним весь государственный аппарат и все остальное, и что вместо хорового хлопанья в ладоши с каким-то просто гротеском, которого не было даже в Средневековье, в азиатской стране может быть очень демократическая система управления. Мы-то чем хуже?